–  Поесть ты всегда не прочь. Только и знаешь поносить мою машину, да хвастать своими подвигами, да набивать брюхо.

–  А ты бы гордился, что везешь меня в Лондон. Я там враз заделаюсь богачом. Сколько на меня тратишь - отдам вдесятеро.

Чудно мне стало, когда он это сказал. Я и не подумал: вот, мол, заливает, показалось даже - вдруг он и впрямь обернется богачом, вроде наврал с три короба, а тут как молнией полыхнет чистая правда.

Я поставил машину как мог дальше от грузовиков и пошел за Биллом в закусочную. Он уже торчал у стойки и так смотрел на меню, будто молился на него.

–  Что будем рубать?
– спросил я.

–  Я уже выбрал. Насчет жратвы я быстро соображаю.

–  Люблю решительных людей,- съязвил я, и его наконец взяла досада.

Что-то ты больно много себе позволяешь, черт возьми. Охота есть одному - ешь. Охота ехать одному - пожалуйста, да только скоро тебе придется шагать в Лондон пешком, а драндулет свой на горбу потащишь.

Он захохотал, и девушка за стойкой поскорей спросила, чего ему подать. Тут он отбарабанил на радость пустому желудку:

–  Томатный суп, милашка, потом печенку, сосиски, картофельное пюре с луком. Потом паровой пудинг с заварным кремом, парочку вон тех пирожных с вареньем, кружку чаю, четыре куска хлеба, масло, двадцать сигарет, ложку, вилку и нож.

–  Побойся бога,- сказал я.- Я разорюсь. Он меня не услышал.

–  Ну, все?
– спросила девушка.

–  Еще бы тебя на закуску, - сказал он, приблизив к ней свою заросшую, но самоуверенную физиономию.

Девушка покраснела, отодвинулась и сказала с улыбкой:

–  Ну и нахал! Я скажу, когда будет готово.- И обернулась ко мне:- А вам чего подать?

–  Бобы с гренками и кружку чая.

–  При такой еде ты свой драндулет далеко не уволокешь!
– засмеялся Билл.

–  Ты тоже больно много себе позволяешь,- огрызнулся я и выложил чуть не фунт за гору жратвы, которую он себе назаказывал.- С тех пор как я тебя подобрал, все идет кувырком.

Мы отошли от стойки и молча сели за стол. Тут уже сидела тоненькая темноволосая женщина лет двадцати пяти. Она явно скучала в одиночестве и оттого казалась еще привлекательней, чем если б веселилась в компании на каком-нибудь семейном торжестве. Так ли, эдак ли, а она сразу меня покорила - она не доела яблочный пирог и уже задымила сигаретой с фильтром, а я все собирался с духом, соображал, как бы поостроумней с ней заговорить. Заговорить-то надо бы поскорей, пока еще не подали еду,- ведь с набитым ртом разговаривать неприлично.

Биллу Строу она тоже, видно, приглянулась, и он тянуть не стал.

–  Передай-ка мне соус, крошка,- сказал он,- Надо поживей чего-нибудь проглотить, не то помру. Обед, видать, еще не скоро состряпают.

Она улыбнулась его незамысловатой неуклюжей шуточке и подвинула к нему неполную бутылочку соуса. Он вытащил у меня из кармана газету и протянул ей:

–  Хотите покуда почитать?

–  Нет,- ответила она.- Спасибо.

–  Я вас понимаю,- сказал он и выпил весь соус до дна.- Тут одни враки. Хотите, подкину вас до Лондона?

Я надеялся, она встанет и пнет его ногой - как бы не так, она благодарно улыбнулась и ответила:

–  Мне как раз туда. Вы на грузовике?

–  На легковой. Едем из Грэнтема. Вот черт, почему они, гады, не ставят на стол сахар. Я бы уж попользовался. От этого соуса только еще сильней есть охота.

Официантка принесла наконец его заказ и заставила чуть не весь стол.

–  Не желаете присоединиться?
– предложил он.

Я бы тоже мог так сказать, но ведь бобами с гренками угощать не станешь!

–  Я уже поела.

–  Точно?

–  Конечно. Я еду из Лидса и сюда добралась довольно быстро.

–  Ладно,- сказал Билл, жадно хлебая суп,- если все вылезем и будем толкать, то доберемся за час-другой. Меня звать Билл Строу. А вас?

–  Джун. Вы сами из Лондона?

Он ответил не сразу - сперва доел суп, потом ткнул в меня пальцем и сказал:

–  Он - да, а я нет.- Чем больше он ел, тем отрывочней отвечал, хотя спрашивать ухитрялся и с полным ртом.
– А отец с матерью у вас живы?

Она удивленно подняла брови.

–  На что это вам? .

–  Да так, милашка, любопытно.

Не поймешь, думал я, что же он - самый что ни на есть башковитый парень или набитый дурак? Для умного человека вроде относится к жизни чересчур легко, и, пожалуй, поближе с ним сойтись опасно. Вот доедем до места и распрощаемся, так будет лучше.

–  А сами в Лондоне живете?
– спросил он ее.

–  Когда удается.

–  Чудно говорите, - сказал Билл, и изо рта у него вылетел кусок лука.