— Куда?

— Да ты не бойся. Ты, главное, постучи, и если он спросит: «Кто там?», то соври что-нибудь, типа: «Смена белья» или «Милиция». Шутка. Ну, что у тебя нет повода зайти? Да, кстати, если он откроет, пригнись, пожалуйста, мы его тихонько… Договорились? Тогда вперёд.

Проинструктировав коридорную, Костик галантно вывел её из-за стола и пропустил перед собой, указав двумя руками направление движения.

Леночка поправила чёлку, одёрнула юбку и, покачивая роскошными бедрами, направилась к нужной двери.

Казанцев переглянулся с остальными и показал большой палец.

Леночка остановилась, ещё раз посмотрела на оперов и, поймав их дружный утвердительный кивок, постучала кулачком в полировку дверей. Три секунды спустя из комнаты послышался настороженный мужской голос:

— Кто там?

— Марат Киримыч, вам счёт телефонный. За междугородние переговоры.

— Минуточку, я вроде никуда не звонил, — ответил голос, но дверной замок всё же защёлкал.

Дверь распахнулась, Леночка, чётко следуя полученным инструкциям, резко нагнулась, а ловкий Вовчик по-футбольному подпрыгнул и с криком «Проверка паспортного режима!!!» въехал головой в грудь застывшего в проёме Марата.

Грохот последовал неимоверный. Прямо как в фильме «Терминатор». Один плюс два. Вовчик загремел всеми костями, дубинками, ключами и мелочью в карманах, Марат загремел ещё сильнее. Леночка, должно быть, впервые увидела тихое милицейское задержание и, правильно рассудив, что если таким образом ребята проверяют паспортный режим, то обыск в номере может привести к полному разрушению отеля, на всякий случай ринулась к лифту.

Паша и Костик уже контролировали руки Марата Киримовича, который, правда, и не пытался оказать какого-либо ощутимого сопротивления, а лишь пускал пузыри изо рта и раздувал щеки. До вторжения ребят в его частную жизнь он принимал душ; под его халатом, кроме мокрого тела, ловкие и опытные руки сыщиков ничего не обнаружили.

Через секунду он сидел на диване, рассматривая сковывающие запястья «браслеты».

— Вольдемар, с каких это пор ты работаешь ОМОНовскими методами? Кости все целы?

— Меня разозлили. На суде. А потом мне его голос не понравился — «Кто там?» Ни фига себе, к нему из отдела по раскрытию убийств приходят, а он: «Кто там?» Нахал. Слышь, Марат Киримович, ты чего такой невоспитанный? Виктюка в детстве, наверное, не читал. Да хватит сопеть, лучше паспорт найди.

— Вы, вы из милиции?

— Ага. Из русской народной милиции. А вы откуда? Вероятно, из горячих точек? Не журналист часом?

Казанцев, не тратя времени на пустые разговоры, уже шарил по шкафам и чемоданам. Среди рубашек, брюк, носков, ботинок и прочего хлама наркотиков, боеприпасов, огнестрельного оружия, к сожалению, не попадалось. Попадались бритвенные принадлежности, пара часов (одни сломанные), упаковочка кондомов, консервный нож и календарик-открытка. Вещей, пропавших у Юры, также не наблюдалось. Собственно, на это никто и не рассчитывал. Но всё равно обидно.

Марат, наконец придя в себя, начал крутить головой, не зная, к кому обратиться за разъяснениями.

Паша, поняв его трудности, связанные с языковым барьером, приложил палец к губам и прошептал:

— Тс-с, чуть позже… Всё в порядке, всё в абсолютном порядке…

Костик уже сворачивал в рулон грязный палас, пытаясь найти под ним хоть какой-нибудь криминал. Бесполезно. Кроме неизвестно каким образом попавшей туда листовки, рекламирующей достойного кандидата в Петросовет, он ничего не выискал. Листовка же говорила о том, что палас их номера не выносился на проветривание как минимум полгода.

Поднимать матрасы на кроватях Костик не стал, рассудив, что там он в лучшем случае найдёт чью-нибудь предвыборную программу.

— Одевайся, дядя, поехали.

— Куда поехали?

— Поболтать надо…

Таничев вышел из безоконного кабинета и, зайдя в «тронную залу», устало брякнулся на диван.

Присутствующие с надеждой смотрели на него, ожидая результатов его четырехчасового затворничества с Маратом. Едкий запах «Беломора», насквозь пропитавший одежду Петровича, начал распространяться по кабинету, но никто на это не обратил внимания.

Петрович, вероятно, не надышавшись вдоволь в душегубке, достал очередную папиросину, прикурил от огромной бензиновой зажигалки и вымученно произнёс:

— Пустышка, мать его…

— Что, совсем?! — уточнил Казанцев.

— Совсем.

— А может, ему… — Костик красноречивым жестом изобразил удар кулака по цели.

— Без толку. Он и так перепуган донельзя.

— Ладно, Петрович, не томи. Что там?

— Он действительно жил на Вишнёвке.

— Понятное дело. Если б он и это отрицал, тогда б я ему точно «бумс» устроил.