– Гони бабки – и смолчу.

– Кошелек пустой!

– А не ври-ка.

– Правда! – прижав руки к груди, зашептала Розалия. – Счета на имя Нелли, она умерла, теперь полгода ничего не снять. Драгоценности в ячейке, депозитарий тоже на свекровь оформлен был. У меня натурально две копейки. Танечка, не губи! Сама не знаешь, что получится. Я не виновата, но последствия твоего визита к ментам будут ужасны…

Увидав, что с молодой хозяйки слетела спесь, Таня решила: она на верном пути, Розалия подливала в питье нехорошую жидкость.

– Пять тысяч баксов, – потребовала Таня.

– Заплачу.

– Когда?

– Через шесть месяцев.

– Ха!

– Нет, правда.

– Ждать надоест! Займи, потом вернешь.

– У кого? – заломила руки Роза. – Приятелей потряси.

– Их нет, совсем никого.

– У мамы возьми, – выложила последний козырь прислуга. – Че врешь? Есть у тебя мама!

Добравшись до этого места в рассказе, Таня остановилась, вытащила из сумки бутылку воды, сделала пару жадных глотков и усмехнулась:

– Вот тут ее и переплющило. Мигом расписку на пять штук написала, вроде она их у меня в долг брала и отдавать обязана. Вся соплями умылась, пока писала. И от страха еще шмотки предложила, вот я сумку и взяла. Думала, ее в магазин можно сдать. Заявилась в бутик, сказала: хозяйка, мол, брала, а теперь хочет назад вернуть, хоть за половину цены. Да ни хрена не вышло: сначала одна продавщица чек потребовала, потом вторая репьем прицепилась, вопросами завалила, ну я и убежала. А потом доперла: не отдаст Розка пять тысяч, фраернулась я.

– О какой матери вы речь вели? – воскликнула я.

– Да так, – туманно ответила Таня.

– Ваш долг помочь следствию, иначе можно и задержать, – начала я вновь пугать домработницу. – Кстати, Розалия на свободе, я бы на вашем месте ходила по улицам с опаской.

– Чегой-то? – нахмурилась Татьяна.

– Убийца захочет убрать ненужного свидетеля, то есть вас.

– Ее ж в тюрьму посадили!

– А она убежала!

– Когда?

– Вчера. И теперь рыщет по городу. Ей известен ваш адрес?

– Ага, – потерянно кивнула Таня. – В гости, конечно, не приходила, у меня только Нелли Семеновна была один раз, когда меня воспаление легких скрутило. Приехала, лекарства привезла и давай зудеть: «Ты, Таня, неряха, вон какой беспорядок». Не успокоилась, пока мои вещи со стула не сгребла и в шкаф не повесила. Во какая! Фобия у нее.

– Мания, – машинально поправила я. – Все, что слишком, то плохо, но сейчас не об этом речь. Розалия спокойно может отравить и вас.

– Как? – прошептала Таня.

– Просто. Войдет в комнату…

– Я ей не открою.

– В окно влезет. Она это ловко умеет, лично убедилась в талантах младшей Майковой сигать через фрамуги.

– У нас пятый этаж.

– Значит, подстережет в подъезде и стукнет по голове кирпичом. Поймите, Таня, вы важный свидетель, таких первыми убирают.

– Че делать-то, че? – забеспокоилась Татьяна. – Ой, стремно! Если увижу, сразу сумку верну и расписку денежную на ейных глазах порву.

– Не поможет; если встретитесь, вам конец.

– Че? Че? Че делать? – затвердила Таня. – Я не виноватая! Мне свою квартиру охота, вот и затеяла подработать!

– Можете получить милую жилплощадь, – кивнула я. – В зеленом месте, где птички поют и цветов много. Одна беда – тесно, восемьдесят сантиметров шириной, два метра длиной и без окон.

– Таких не делают, – подняла голову Таня.

– Ошибаетесь, их просто называют не квартирами.

– А как?

– Гробами, – мрачно произнесла я.

– Ой, миленькая! – взвыла Таня. – Страшно-то как! Че ж я наделала! Из нищеты вылезти хотела…

– Успокойтесь. И давайте подумаем вместе, куда могла пойти Розалия?

– Фиг ее знает!

– Если мы обнаружим женщину, вам ничего не будет грозить. Ясно?

– Да! Да! Да!

– Теперь сконцентрируйтесь и назовите ее приятелей.

– Не знаю!

– В дом не приходили подруги хозяйки?

– Не-а! Вот к Нелли забегали Зина и Нила. Каждый день таскались, в особенности молодая.

– А к Розалии кто заглядывал?

– Никто.

– Не может быть.

– Святые угодники солгать не дадут! – закрестилась Таня. – Совсем не брешу!