— Ваша честь, вы не можете выпустить его отсюда.

За спиной у Дункана вырос Майк Нельсон и тихо сказал:

— Дунк, успокойся.

— Если хотите, мистер Нельсон, вы можете требовать повторного рассмотрения дела, — сказал судья, поднимаясь и собираясь направиться к выходу. — Но прежде советую вам найти более весомые улики.

Посмотрев на Дункана, он добавил:

— Или свидетелей понадежнее. Кровь бросилась Дункану в лицо.

— По-вашему, я лгу?

— Дункан.

Диди, подойдя сзади, взяла его за руку и пыталась увести между рядами к выходу, но он рывком освободился.

— Это был самый настоящий пистолет. Только что дымок из дула не шел. И женщина тоже была. Когда я вошел, она вскочила и…

Стук молоточка судьи заставил его замолчать.

— Все это вы сможете рассказать на следующем заседании. Если оно состоится.

Внезапно перед ним появился улыбающийся Савич, заслонив собой весь свет.

— Снова продул дело, Хэтчер.

Майку Нельсону пришлось вцепиться Дункану в рукав, иначе тот перепрыгнул бы через заграждение.

— Ты у меня еще сядешь, сукин сын. Заруби это себе на носу. Вокруг задницы наколи. Ты у меня еще сядешь.

Клокочущим от ярости голосом Савич сказал:

— Мы еще увидимся. И скоро. — И послал Дункану воздушный поцелуй.

Адамс торопливо провел своего клиента мимо Дункана. Тот посмотрел на судью.

— Как вы можете его отпускать?

— Не я, детектив Хэтчер. Закон.

— Но закон — это вы. По крайней мере, так должно быть.

— Заткнись, Дункан, — прошипела Диди. — Мы будем активнее искать Люсиль Джоунз. Может, найдется пистолет. Рано или поздно мы посадим Савича.

— Лучше рано, чем поздно! — рявкнул Дункан, даже не пытаясь сдержать голос. — Лучше бы он сел сегодня. Мы могли упечь его за чертову решетку прямо сейчас, только для этого нужно, чтобы судья был на стороне полицейских, а не преступников.

— О черт, — простонала Диди.

— Детектив Хэтчер, — судья наклонился над кафедрой и пронзил Дункана взглядом. Затем сказал тоном великомученика: — Понимая, как вы сейчас расстроены, я готов оказать любезность и не принимать во внимание ваше последнее заявление.

— Да вы в дерьме ничего понять не сможете. Если бы вы, ваша честь, хотели оказать мне любезность, то заменили бы присяжного и не объявляли судебное разбирательство незаконным. Если бы вы хотели оказать мне любезность, то дали бы нам шанс посадить убийцу за решетку и добиться справедливости.

Каждый мускул на лице судьи напрягся, однако он по-прежнему превосходно владел голосом.

— Советую вам покинуть здание суда, прежде чем вы скажете то, за что я буду вынужден отправить вас под стражу.

Дункан ткнул указательным пальцем на дверь, в которую только что вышли Савич со своим адвокатом:

— Савич водит вас за нос так же, как меня. Ему нравится убивать людей, а вы только что подарили ему право убить еще кого-нибудь.

— Я поступил согласно закону.

— Нет, вы всего-навсего…

— Дункан, пожалуйста, — сказала Диди.

— …обосрали меня. А также людей, которые избрали вас, потому что поверили вашим обещаниям приструнить преступников вроде Савича. Вы утопили в дерьме присутствующего здесь детектива Боуэн, людей прокурора и всех тех, кто пытался засадить этого ублюдка. Вот что вы сделали, ваша честь.

— Руки вверх!

— Что?

— Слово из девяти букв, которое означает «капитулировать».

Диди изумленно смотрела на Дункана, пока он усаживался к ней в машину и пристегивался.

— Именно это тебе нужно сообщить первым делом после сорока восьми часов, проведенных за решеткой?

— У меня было время об этом поразмыслить.

— «Руки вверх» — два слова, гений.

— Спорим, они подойдут?

— Этого мы никогда не узнаем. Я выбросила кроссворд.

— Не справилась? — поддразнил он, зная, как задевает Диди его умение разгадывать кроссворды гораздо быстрее ее. Был у него такой талант. А у Диди не было.

— Нет. Выбросила, чтобы не напоминал мне о твоем безобразном поведении в суде. — Она вырулила со стоянки отделения для задержанных правонарушителей и поехала к центру города. — Когда ты собственным языком надрал себе зад.

Дункан в мрачной задумчивости ничего не ответил.

— Слушай, Дункан, я понимаю, почему тебе нужен Савич. Нам всем нужен Савич. Это дьявол во плоти. Но осыпать нецензурной бранью судью при исполнении обязанностей? Это верх безумия. Ты навредил не только себе, но и отделу. — Она бросила на него быстрый взгляд. — Конечно, у меня нет никакого права читать тебе нотации. Ведь в нашей паре ты старший.