– И не думай. Женат? – Он многозначительно посмотрел на золотое кольцо на пальце моей правой руки.

– Женат.

Я настороженно смотрел на этого хлыща. Не слишком ли много вопросов он задает?

– Кольцо снять надо будет, – важным, чуть ли не повелительным тоном сказал он.

Пришлось ставить его на место.

– А ты кто такой?

Но старлей не очень-то и смутился.

– Начальник вещевой службы. Если тебе это о чем-то говорит. А еще кадровый офицер. В отличие от всяких там «пиджаков».

Я был на военных сборах и знал, как называют в войсках офицеров-двухгодичников. Как знал, что к ним здесь относятся не лучше, чем к студентам с «женского» экономического факультета. Надо сказать, я был готов к пренебрежительному к себе отношению, которое демонстрировал сейчас этот щеголь. Но, видно, вспыхнули в моих глазах какие-то зловещие искорки, если «вещевик» решил сменить холодный гнев на еще более холодную милость.

– А насчет кольца я тебе как профессионал говорю. У нас в училище один с кольцом был, в машину загружались, поскользнулся, за крючок зацепился, и нет пальца, с мясом вырвало. Или ты думаешь, что ничего здесь делать не будешь?

Я промолчал. Не было никакого желания развивать эту глупую тему. Скажет командир снять кольцо – сниму. Может, и сам сниму, но не сейчас.

– Не волнуйся, Губаров у нас такой – по самое некуда загрузит, – продолжал умничать старлей. – Так что хлебнешь. Все как у нормальных людей будет. Только в Афган не пошлют, там своих дилетантов хватает.

– Может, довольно? – не выдержал я.

Мне хватило такта, чтобы воздержаться от более резкого выпада в адрес этого балабола.

– Что, не нравится? – усмехнулся старлей. – А зря. Слушал бы, на ум наматывал.

– На ус, – поправил я его. И, не давая продолжить, перевел разговор в другое русло. – Мне бы переодеться.

– Переодеваются в раздевалке перед уроком физкультуры, – усмехнулся он. – А у нас получают военную форму одежды. Иди к начальнику склада, он сейчас на месте. Я позвоню.

Начальник склада, старый прожженный прапорщик, встретил меня с таким видом, будто и знать не знал о моем существовании. Или даже знать не хотел. «Ходят тут всякие», – читалось в его глазах.

– Думаешь, у меня что-то на тебя есть? – угрюмо, с хитрым прищуром спросил он.

– Ну, мне сказали...

– Вот тебе и «ну». Говорить у нас все мастера. Я солдат одеваю, а офицерам материал на пошив выдаю. А вам... гм, товарищ лейтенант, готовая форма полагается. Не солдатскую же парадку выдавать.

Прапорщик долго и выжидательно смотрел на меня. Но ничего не дождался. Хотя бы потому, что в тот момент я не понимал, чего ему от меня надо. Это уже потом я узнал, что этот пройдоха хотел раскрутить меня на магарыч.

– Ладно, что-нибудь придумаем, – махнув на меня рукой, разочарованно протянул он.

То ли думать было не из чего, то ли напрягаться особо не хотелось, но китель, который он мне выдал, был как минимум на размер меньше требуемого. По швам не трещал, заплат не имел, но смотрелся на мне, как тришкин кафтан. И полушерстяная полевая форма не очень-то соответствовала моему размеру. И ничего другого в запасниках у прапорщика не имелось.

– Мне бы лучше на размер больше или на два. Я бы ушил.

– А ушивать нельзя! – словно его ужалили, взвился начальник склада. – Порча государственного имущества! Да и нет у меня больше. Ты на себя посмотри! У тебя пятьдесят шестой, рост пятый. А у меня только пятьдесят четвертый, рост четвертый. Так что не повезло тебе. Вернее, вам. Короче, чем богаты, тем и рады!

Зато парадная форма и обувь соответствовали моему размеру. Но ведь мне же не в парадной форме по части ходить. Я получил почти все, что положено было мне по офицерской норме довольствия – вплоть до нижнего белья и носков. Шинели, кителя, брюки, фурнитура. Набрался целый ворох, который с трудом уместился в баул из плащ-накидки. И это при том, что я так и остался в гражданке. Ведь нужно было еще оборудовать и нашить на китель погоны и петлицы. А я, если честно, даже не представлял, как это делается. Придется везти все домой, там мама что-нибудь придумает. А домой могут и не отпустить, служба уже началась, а завтра будние дни. Хорошо, если с жильем проблема решится, а если нет...

Я попросил прапорщика оставить баул с вещами у него на складе, но он воспротивился. «Ты уже расписался, и если что-то пропадет...» Пришлось тащиться в расположение батальона с подъемной, но неудобной в транспортировке ношей.

Шедшие навстречу мне люди улыбались. Но я бы не сказал, что эти улыбки носили дружелюбный характер. Офицеры насмехались надо мной почти в открытую, солдаты же прятали насмешки, но не очень старательно. Как будто на лбу у меня было выбито жирным текстом «недолейтенант-двухгодичник».