— Может быть, — предположил я, — именно это качество и заметил в ней убийца. Он понимал: чтобы сделать эту женщину совершенно беззащитной, ее нужно напоить до умопомрачения.

— Мне знаком «Дав-хаус». Я приводила туда детей. У них довольно хороший рейтинг излечения.

Майло посмотрел на фотографию убитой.

— У всех есть свои недостатки.

Мы нашли Коко Барнес в гараже, который она превратила в мастерскую. Дама крутила на гончарном кругу аморфный горшок. Ланс, ее собака, лежала у ног хозяйки и похрапывала.

Взглянув на фото, она сказала:

— Это она, точно как на моем рисунке. Бедняжка. Что с ней случилось?

— Пока мы не знаем, мадам, — ответил Майло.

— Но она мертва.

— Да, мадам.

— О Боже! — воскликнула Барнес, вытирая руки от глины. — Пожалуйста, сделайте одолжение, если мы когда-нибудь еще встретимся, зовите меня Коко, а не «мадам». От этого я чувствую себя человеком эпохи палеолита.

Майло позвонил Петре и застал ее в Долине. Он спросил, можем ли мы заняться приютом без нее, и она разрешил?.

— Чем Петра занимается? — спросил я.

— Присматривает за домом родителей Кевина. Шталь все еще держит под наблюдением квартиру, но, кажется, это бессмысленное занятие.

Я развернулся и заметил, что уровень бензина почти на нуле.

— Вся эта езда туда-сюда, — проворчал Майло. — Я заплачу за полную заправку.

— Лучше раскошелься на обед. —Где?

— В дорогом ресторане.

— Что-то вроде свидания?

— Конечно. Я заехал на заправку.

Майло выскочил, воспользовался своей кредитной карточкой, чтобы включить бензоколонку, вставил заправочный шланг и огляделся. Детектив всегда детектив. Мне захотелось размяться, и я занялся протиркой стекол.

— Ну и как Элисон?

— Она в Боулдере.

— Катается на лыжах?

— Съезд психиатров.

— А… О'кей, бак наполнен. — Майло вернул на место заправочный шланг. — Когда она возвращается?

— Через несколько дней. А почему ты спрашиваешь?

— Нам придется подождать ее возвращения, чтобы спланировать двойное свидание.

«Дав-хаус» размещался в обветшалом, окрашенном в темные тона жилом доме на Чероки, к северу от Голливудского бульвара. На доме не было ни вывески, ни какого-либо другого опознавательного знака. Парадная дверь была открыта. На одном из помещений цокольного этажа мы увидели надпись: «Офис». Директор, молодой, чисто выбритый черный мужчина по имени Дэрил Уизерспун, работал один за полуразвалившимся столом. Голову Дэрила украшали дреды. Когда он встал и пошел к нам, на нем закачалось серебряное распятие. Его серые одеяния пахли свежей стиркой.

Майло показал ему фотографию, и директор коснулся рукой щеки.

— О Боже! Бедная Эрна.

— Эрна, а дальше как?

— Эрнадин. Эрнадин Мерфи.

— Э. Мерфи, — повторил я. Уизерспун удивленно взглянул на меня.

— Что с ней случилось?

— Я звонил сюда примерно неделю назад, — сказал Майло, — разговаривал с женщиной, которой казалось, что она знает мисс Мерфи.

— Это, наверное, была моя помощница Диана Петрелло. Эрна была… это случилось неделю назад?

— Вчера вечером. Что вы можете рассказать о ней?

— Давайте сядем, — сказал Уизерспун.

Мы с Майло устроились на диване, приобретенном в магазине подержанных вещей, от которого разило табаком. Уизерспун предложил нам кофе из шипящей машины, но мы отказались. Сверху доносились шаги. Ярко-желтый цвет стены резал глаза.

— Вы расскажете, что случилось? — спросил Уизерспун, усаживаясь на стул.

— Это пока не ясно, — ответил Майло. — Ее нашли в узком переулке, в нескольких кварталах отсюда, позади церкви Святой Троицы.

— Церковь… она была атеисткой, это единственное, что я могу сообщить вам.

— Бескомпромиссной? — уточнил я. Он кивнул:

— Да. Нет, мы не слишком давим на них. Но тем не менее стараемся воздействовать на сознание. Эрна не стремилась постичь Господа. Она, по сути дела, не была нашей регулярной клиенткой, а лишь появлялась время от времени, когда ей становилось совсем плохо. Мы никому не отказываем в приюте, кроме буянов.

— Не буянила ли она когда-нибудь?

— Нет, никогда.

— Отчего ей порой становилось совсем плохо? — спросил Майло.

— Все сводилось к употреблению спиртного. Эрна спивалась, приближая свою кончину. Мы встречались неоднократно многие годы, и в последнее время стало очевидным явное ухудшение ее состояния.

— В каком смысле?

— Проблемы со здоровьем. Постоянный кашель, повреждение кожного покрова, боли в желудке. Однажды она ночевала у нас, и утром ее простыни были в пятнах крови. Сначала мы думали… ну, вы знаете, месячные. У нас всегда есть тампоны, но некоторые женщины забывают об этом. Как потом выяснилось, кровь у Эрны текла из… — Уизерспуна передернуло, — из заднего прохода. Внутреннее кровотечение. Мы вызвали одного из наших врачей-добровольцев, и нам удалось убедить Эрну показаться ей. Врач сказала, что ничего страшного нет, но что у Эрны имеются трещины и ими следует заняться. Заняться, по ее мнению, следовало и возможными повреждениями кишечника. Мы предложили Эрне обследоваться у специалиста, но она ушла и не появлялась несколько месяцев. Такова была манера ее поведения. Пришла — ушла. Для многих из них это всего-навсего место, где можно остановиться и перекусить.