– После смерти Уильяма я нашла ключ в его комнате, и мои вопросы привели меня сюда. Однако никто не мог мне сказать, что здесь находится.

Она вошла в темноту, и Берри последовала за ней. Мюриель нащупала деревянную дверь и нашла ручку.

– Музыки не слышно, – прошептала она.

– А должно быть? – спросила Берри.

– Обычно Хранитель играет на теорбе, – объяснила Мюриель.

– Хранитель?

Вместо ответа на ее вопрос Мюриель постучала в дверь. Когда никто не отозвался, она снова постучала, на сей раз сильнее.

– Может быть, он спит, – предположила Берри.

– Не думаю, – ответила Мюриель. – Давайте возьмем факел…

И тут дверь почти бесшумно открылась.

Лицо Хранителя, древнее, очень красивое, но непонятно – мужское или женское – казалось неестественно красным в тусклом свете, который падал из коридора. Затянутые пленкой слепые глаза, казалось, искали пришедших.

– Это королева, – проговорила Мюриель. – Мне нужно с тобой поговорить.

Хранитель ничего не ответил, только протянул вперед дрожащую руку, и Мюриель поняла, что случилось нечто ужасное.

– Хранителъ, – позвала она. – Ответь мне.

Он открыл рот, словно собирался закричать. Мюриель увидела, что у него нет языка.

– О святые, – выдохнула она.

В наступившей оглушительной тишине ее вырвало, и она без сил прислонилась к стене. Казалось, будто внутри у нее шевелится клубок червей.

Берри тут же оказалась рядом и поддержала ее на удивление сильной рукой.

– Ничего, все в… – начала было Мюриель, но ее снова вырвало, а потом еще раз и еще.

Наконец, немного придя в себя, она попыталась выпрямиться, хотя у нее отчаянно подкашивались ноги.

– Насколько я понимаю, раньше он мог говорить, – уточнила Берри.

– Да, – слабым голосом подтвердила Мюриель.

Хранитель все еще стоял не двигаясь. Берри обошла вокруг него, внимательно его разглядывая.

– Мне кажется, ему проткнули ушные перепонки, – заметила она. – Он нас не слышит.

Мюриель, дрожа, подошла к древнему сефри.

– Кто это сделал? – прошептала она. – Кто?

– Думаю, тот, кто взял ваш ключ, – ответила Берри.

Неожиданно на глаза Мюриель навернулись слезы. Она совсем не знала Хранителя – встречалась с ним лишь единожды и сама тогда угрожала ему, что лишит его слуха. Естественно, на самом деле она ничего такого не собиралась делать, просто была очень расстроена.

– Он провел здесь всю свою жизнь, – сказала Мюриель. – В темноте, лишенный зрения. Он исполнял свой долг. Но у него была музыка, а еще он мог разговаривать с теми, кто сюда приходил. Что осталось у него теперь?

– Слух может к нему вернуться, – сказала Берри. – Такое иногда случается.

– Я пришлю сюда своего врача.

Она потянулась к руке древнего сефри и взяла ее в свою. Та отчаянно сжалась, по лицу Хранителя пробежала краткая судорога, потом он выпустил пальцы Мюриель, отступил на шаг и закрыл дверь.

– А что он хранит, моя королева? – спросила Берри. Мюриель прошла несколько шагов по коридору, вынула из кольца горящий факел и начала спускаться по каменной лестнице, выбитой в скале, – Берри следовала за ней.

– Я вижу в камне кости, – заметила Берри, когда они медленно спускались по влажным ступеням.

– Да, – ответила Мюриель. – Хранитель сказал мне, что они старше самого камня.

Лестница привела их к железной двери, исписанной странными знаками. В воздухе пахло горящей смолой и корицей, а эхо их голосов, казалось, разбудило другие, едва слышные отголоски.

– Более двух тысяч лет назад, – начала Мюриель, – там, где сейчас находится Эслен, стояла крепость. Она принадлежала скаслоям, которые держали наших предков в рабстве. Здесь Виргенья Отважная и ее армия разрушили стены и убили последних демонов. Всех, кроме одного – его они оставили искалеченным, но живым.

Она подошла к двери и коснулась ее кончиками пальцев.

– Чтобы открыть дверь, требуется два ключа – тот, что украден из моей комнаты, и ключ Хранителя. За этой дверью есть другая, за ее порог нельзя вносить свет. Там он и находится.

– Последний скаслой… – тихо проговорила Берри. – Живой, хотя прошло столько времени. Я даже представить себе не могла, что такое возможно.

– Скаслои не умирают своей смертью, – сказала Мюриель. – И не стареют, как мы.

– Но зачем? Зачем было сохранять ему жизнь?

– Потому что он обладает знанием, – ответила Мюриель, – и видит то, что недоступно людям. В течение двух тысяч лет короли Кротении пользовались его советами.

– Об этом не знают даже сестры монастыря, – сказала Берри. – И церкви наверняка ничего не известно, иначе она добилась бы его смерти. – Она чуть приподняла брови. – Вы с ним разговаривали?