На нем были костюмные брюки и новая белоснежная рубашка с бежевым галстуком. Сделав скидку на жару, он снял пиджак, но по-прежнему был обут в свои дорогущие кожаные ботинки. Может, и хорошо, что он не явился в джинсах. У нее было предчувствие, что вид его длинных ног и узких бедер, обтянутых джинсами, окончательно разбудил бы ее либидо.

– Привет, – чуть смущенно сказала Кейтлин. – Я закончу через несколько минут. Мне нужно собрать целиком этот заказ.

– Можно, я помогу? – спросил Макс, обводя ее фигурку взглядом. Опять джинсы. Он подавил вздох. Он понимал, что платья – не слишком подходящая одежда для работы в теплице, но ему внезапно страстно захотелось снова увидеть ее голые ноги. Конечно, неплохо было смотреть и на то, как узенькие джинсы обтягивали ее крепенькую попку, и он не мог пожаловаться на то, как розовая футболка льнула к ее груди.

– Если хотите. Сейчас я набираю двадцать пять горшков базилика – вот он, на ближнем конце стола – и ставлю их вот в эти коробки. А вы можете повернуться к тому столу, что у вас за спиной, и взять двадцать пять горшков со шнитт-чесноком – это вон те травянистые штуки – и поставить их вот в эту коробку.

С этими словами Кейтлин закончила упаковывать базилик и перешла к английской лаванде. Пакуя ее, она наслаждалась терпким ароматом.

– Что теперь? – спросил Макс, закончив свое задание.

– Теперь я перенесу коробки к выходу, к дверям, где они будут дожидаться, когда их завтра с самого утра заберут.

– Так вот что там были за коробки? Я заметил их, когда вошел.

– Точно. Заказчики присылают за ними грузовики. У меня уже есть коробка с итальянской петрушкой, с шалфеем, с чабрецом и с мелиссой лимонной. И еще одна с эстрагоном. Это для «Зеленого единорога». Это розничный магазин растений в Ричмонде.

– Они все для кухни, да?

Кейтлин улыбнулась.

– Сегодня кипящих котлов не будет. Вынуждена вас разочаровать. Хотя петрушка – это естественное мочегонное, а отвар из шалфея и чабреца, говорят, помогает наладить расстроенный желудок.

– Мне бы он его расстроил, – пробормотал Макс, идя следом за Кейтлин в помещение кабинета.

При виде пакетов с канцелярскими товарами на столе, Макс негромко присвистнул.

– Вы-таки их купили.

– Вы же сказали, что они мне нужны, так?

– Ну, мне показалось, что вы не хотите…

– Я не против обыкновенных, повседневных принадлежностей для конторы. Единственное, против чего я возражала, – это компьютер, – напомнила ему Кейтлин.

– И это как раз та вещь, которая была бы вам по-настоящему полезна. Если бы вы только могли увидеть, что он…

– Эй, кис-кис-кис! – прервала его Кейтлин.

– Что вы делаете?

– Зову Шарлеманя. Теперь, когда я знаю, что это кот-агрессор, я приучу его бросаться на вас каждый раз, как вы заговорите о компьютере этим одурело-восторженным тоном.

– Одурело-восторженным?! – запротестовал Макс. – Что это вы говорите?

– Именно то. Вы начинаете распространяться о компьютерах тем же благоговейным тоном, каким Джордан рассказывает о своем любимом бейсболисте.

– Неправда!

Кейтлин улыбнулась.

– Нет, прав-да! – нараспев откликнулась она.

– Не-прав-да! – пропел в ответ Макс и шагнул к ней.

– Да! – дразнила она.

– Нет! – Он сделал еще один шаг к ней.

– А вот и да!

– А вот и нет!

Макс сделал еще один шаг, потом уперся обеими руками в стол по обе стороны от нее, поймав ее в ловушку. Его глаза жадно впились в ее губы.

– Я не одурел от компьютеров, – пробормотал он негромко, и его теплое дыхание обвевало ее щеку. – Если я от чего сейчас и одурел, так это от крошечного ангелочка с золотыми кудрями и шоколадными глазами.

Опустив голову, он проложил дорожку легких, как пух, поцелуев от ее щеки к губам.

– Нет! – только и успела сказать Кейтлин, а потом его губы прижались к ее. Нежные, как прикосновение младенца, теплые, как летний день, его губы соблазняли ее, пока она не сдалась, полуоткрыв рот.

Кейтлин задрожала от жаркой слабости, наполнившей ее тело. Ее руки, трепеща, взметнулись вверх и легли открытыми ладонями ему на грудь. Ее рот открылся перед его настойчивым языком, и с торжествующим стоном он стал осваивать эту новую территорию, и руки его обхватили ее.

Только секунду назад она ощущала жар его тела и сильное биение его сердца. А в следующий миг ее демон дал ее рукам силу оттолкнуть его.

Макс долгое мгновение вглядывался в нее, прежде чем понял, что глаза ее остекленели не от страсти, а от ужаса. Ее губы были такими сладкими, так были ему нужны, что только слепая паника, бушевавшая в ее остановившихся глазах, удержала Макса от того, чтобы снова притянуть ее к себе. Он сделал глубокий вдох, поняв, что перешагнул за какой-то невидимый барьер.