Около полуночи Харден нашел бар «Флорида». Проходящие мимо солдаты высказались о нем как о «настоящем притоне для извращенцев». Он располагался на едва освещенной улице рядом со сгоревшим домом с зарешеченными окнами. Внутри воняло пролитым вином, подгоревшими гамбургерами и сигаретами. Грязные зеркала были залеплены этикетками от бутылок. Кроме длинной стойки, здесь были маленькие круглые столики, а в задней стене — дверь с ромбическим окном, пропускавшим из соседней комнаты мертвенно-красный свет.

Большинство посетителей бара пили пиво и виски. Они выглядели как солдаты, завербованные на двадцать лет службы. Их безжизненные лица несли на себе отпечаток невежества и тяжелой жизни, глаза были тупыми от пьянства и слабоумия.

Харден хорошо знал людей подобного сорта. Служа на флоте врачом, он перевязывал и зашивал их резаные раны, вытаскивал стеклянные осколки из их тел каждую ночь, когда команда корабля отпускалась в увольнение на берег. Ему доводилось видеть их и раньше, во время ночных дежурств в нью-йоркских госпиталях.

Он выбрал место у стойки рядом с дверью и заказал пиво. Бармен, огромный немец, выставил бутылку на грязную стойку и потребовал девять марок. Харден заплатил стомарковой банкнотой. Стакана ему не предложили, и он стал пить прямо из бутылки. Гора сдачи лежала перед ним у всех на виду.

Он немедленно привлек к себе внимание. У него за спиной зашаркали какие-то юнцы, вполголоса предлагая купить наркотики. Харден не обращал на них внимания. Кое-кто из более настойчивых выложил свой товар на стойку. Харден был поражен количеством предлагаемого на продажу героина. В их сторону с угрожающим видом направился бармен, и они поспешно ретировались. Харден заказал еще пива.

К нему подсел сорокалетний угрюмый капрал с серой кожей и дрожащими руками. Он выдавил из себя озабоченную улыбку, показав гнилые, поломанные зубы, и пробурчал:

— Привет, парень.

Харден кивнул.

Капрал осторожно опустился на соседний табурет. На его выцветшем рукаве темнели места, где когда-то его форму украшали ныне утерянные шевроны.

— Как дела?

— Отлично, — ответил Харден. — А у тебя?

— Меня зовут Ронни. — Капрал вытащил из кармана помятые банкноты и горсть мелочи, выложил на стойку и пересчитал деньги. — Купить тебе пива?

Харден протянул бармену бумажку.

— За мой счет, Ронни.

Капрал жадно схватил бутылку, за один присест выпил половину содержимого и только затем вспомнил о своих намерениях.

— Что ты делаешь в Германии? — спросил он.

— Приехал по делам.

Ронни кивнул и выпил еще. Харден с интересом наблюдал, как этот человек изображает беспечность, и в то же время его лицо морщилось, как у маленького осторожного зверька, принюхивающегося к ветру. Внезапно капрал выпалил:

— Хочешь автоматический сорок пятый?

— У тебя есть или можешь достать?

Глаза Ронни засветились.

— Он у меня тут снаружи. Пятьдесят баксов.

— А что-нибудь покрупнее?

— Пожалуйста. — Он облизал губы. — Могу достать М-16. Семьдесят пять долларов.

Харден покачал головой. Этот тип ему не годится.

— Шестьдесят! — настаивал капрал.

— Нет, спасибо, Ронни. Не интересует.

— Может, сорок? — умолял капрал. — Я достану к утру!

— Убирайся.

Капрал улизнул за свой столик. Харден заказал еще пива, радуясь, что нашел нужный бар.

Затем к нему подошла толстая миловидная женщина лет тридцати и спросила с сильным немецким акцентом, не хочет ли он поразвлечься.

— Позже. — Он пододвинул к бармену еще несколько марок. — Выпивку для дамы.

Она удивленно улыбнулась и заказала шнапс.

— Как тебя зовут?

— Катрин.

Харден кивнул на дверь с багровым ромбом.

— Катрин, у тебя там есть подружка?

Она колебалась только секунду. Если убивающий время американец предпочитает «цвай», то его обслужат.

— Да.

— Спроси ее, не хочет ли она выпить.

Катрин вернулась с большеглазой Хильдой, которая тоже предпочла выпить шнапс. Бармен налил ей из бутылки жидкость, светлую и прозрачную, как вода. Сидя между двумя женщинами, невпопад кивая при их попытках завязать разговор, Харден ждал и наблюдал.

В заднюю комнату то и дело заходили мужчины. Один раз, когда трое развязных сержантов окликнули женщин, назвав их по имени, проститутки, извинившись, покинули Хардена и удалились с троицей в заднюю комнату. Они появились снова через десять минут. Сержанты ушли, а женщины вернулись к Хардену, сидевшему у стойки. Они выпили еще и машинально стали подкрашивать губы.