Ник, привычно напрягшийся, расслабился. Все-таки здорово путешествовать с телохранителем.

– Вот потому я тебя и учу, – заметив его реакцию, шепнул ухмыляющийся Дэлги. – А ты своего счастья не понимаешь.

Ник упустил тот момент, когда на них надвинулся город, многолюдный, светлый, неряшливый. Простор вдруг исчез, трамвай начал петлять по извилистым улицам, в глазах зарябило от круговерти пестрых вывесок.

Дома из нагретого южным солнцем белесого песчаника, с деревянными и металлическими балкончиками антикварного вида. То там, то здесь выползает далеко на тротуар какое-нибудь вычурное крыльцо или прилепленная к фасаду облезлая пристройка. Булыжные мостовые, чудесно твердые и надежные после зыбкой почвы болота. Кишмя кишат пешеходы и нарядные иллихейские автомобили; с тарахтением снуют мотоциклы – верткие насекомые в разноцветных хитиновых панцирях.

Ник вначале ходил за Дэлги, как зомби, потом освоился и понял, что Слакшат ему нравится: не похож на знакомые земные города, не будит никаких ассоциаций и не вызывает отголосков боли, а к столпотворению можно привыкнуть.

Дэлги привел его в гостиницу с пугающе роскошным вестибюлем: благородное темное дерево, полукруглые зеркала, в углу нагромождение камней и декоративных растений с лапчатыми листьями в крапинку, потолок в золотых узорах.

– Зачем мы сюда? – спросил Ник шепотом.

– Надо же где-то остановиться.

– Мы прошли мимо другой гостиницы, там еще была вывеска: «Двухъярусные кровати, ночлег за полцены». Может, лучше туда?

– Ага, я всю дорогу мечтал о двухъярусной кровати за полцены, – процедил Дэлги. – Я, конечно, оборванец, но я не нищий оборванец! А главное, тут можно снять номер с комнатой для тренировок.

– У меня ничего нет. Меня же в аптеке ограбили.

– Не дергайся, сам заплачу. Считай, это подкуп, чтобы ты хорошо попросил за меня сестру Миури.

Люкс, определил Ник с тихим ужасом, когда их проводили в номер. Ну, ладно, подкуп так подкуп.

– Я сейчас в банк, есть шанс туда успеть, а потом обновлю гардероб, – лопнувшая по швам куртка болталась на Дэлги живописными лохмотьями, и если бы он не выложил круглую сумму наличными, его бы вряд ли пустили дальше порога. – Погуляй пока, если хочешь. Ты мастер исчезать, поэтому давай-ка примем меры предосторожности.

Ник не был готов к тому, что Дэлги полоснет его ножом по тыльной стороне запястья. Он отшатнулся, но тот схватил его за руку и приложил к надрезу чистый платок.

– Спокойно, мне нужна капля твоей крови. Вот так, теперь я тебя найду, куда бы ни делся.

Надрез был крохотный. Царапина, как от кошачьего когтя. Но когда тебе без лишних предисловий полосуют кинжалом руку, испуг – естественная реакция.

– Это какая-то магия?

– Иногда бываешь догадливым. Возьми вот, пригодится.

Дэлги положил на сердцевидную столешницу несколько истрепанных синевато-радужных купюр. Ник колебался, и он добавил:

– Бери, не бойся. Это взятка.

Из гостиницы они вышли вместе, но, дойдя до конца мощенного белым булыжником переулка, повернули в разные стороны. Над Слакшатом розовел карамельный закат. Трамвайные рельсы, провода и визгливые сигналы автомобилей сплетались в блестящую сеть, в которой запутался вечер, над толпой шуршали кожистыми крыльями трапаны, перелетая с одного балкончика на другой.

Оглушенный и очарованный, Ник пошел куда глаза глядят: раз Дэлги его потом найдет, ничего страшного, если он потеряется в этой сутолоке.

Элиза и Келхар совсем спелись. Умотали вдвоем гулять по Слакшату: высокородный босяк якобы жил здесь до пятилетнего возраста и все ей покажет. Ага, так покажет, срань собачья, что она ему даст, оставив Ксавата в дураках!

В сердцах Ксават обругал Вилена, а после пошел в храм Безмолвного – покровителя тайн и загадок, стража всего сокрытого от глаз людских. Долго стоял в полутемном зале, среди толстых каменных колонн, и чинно молился, в то же время прикидывая, сколько положить в чашу для пожертвований, чтобы и бога уважить, и внакладе не остаться.

Бросил туда пятьдесят рикелей одной бумажкой. Сразу пожалел: трех десятирикелевых за глаза бы хватило, но не лезть же теперь в чашу за своей купюрой, от жреца по рукам получишь. Да и не пристало солидному господину так себя вести.

Возле фрески, изображающей Безмолвного в Подводном царстве, остановилась парочка туристов из Раллаба – незагорелые, желтоволосые, в просторных шелковых плащах с рюшами, какие недавно вошли в моду в столице. Чтобы отвести душу, Ксават обругал их: здесь тебе храм, а не общественный туалет, так что нечего миловаться и за руки держаться, надо иметь почтение к божеству!