– Учитель, с ним туда нельзя, – Келхар презрительным кивком указал на пленника. – В этой глуши полицейские изнывают от скуки. Еще прицепятся: что делает у нас в машине связанный парень.

– Верно, Келхар. Пожалуй, я съезжу туда на вашем мотоцикле. Нужно разведать, что да как…

– Возьмите с собой Элизу, учитель. Пусть купит провизии.

– Дело, – согласился Донат. – Магазины в таких городишках закрываются рано, зато трактиры в хорошую погоду открыты допоздна.

Нику развязали руки. Элиза принесла ему кружку воды и бутерброд с толстым ломтем ветчины.

– Съешь это, – попросила она шепотом. – Сегодня ты обязательно должен хорошо поесть, понимаешь?

Воду Ник выпил, у него постоянно пересыхало в горле. К бутерброду не притронулся. Зачем есть, если тебя все равно убьют?

– Ник, пожалуйста! – умоляющий шепот Элизы стал еще тише. – Съешь хотя бы одно мясо, без хлеба. Чтобы у тебя были силы, это очень важно!

– Не хочу. Спасибо.

Пеларчи и Ревернух негромко разговаривали возле машины – похоже, ругались – а «сумасшедший металлист» стоял в нескольких шагах от Ника с Элизой. Вдруг ему не понравится, что девушка шепчется с Ником, и у нее будут неприятности? Наконец Элиза перестала уговаривать, выпрямилась, забрав пустую кружку, и расстроенно сообщила:

– Он ничего не съел.

Келхар бросил на Ника такой взгляд, словно мечтал свернуть ему шею. Определенно, он был не в восторге оттого, что Элиза проявляет заботу о пленнике.

– Элиза, собирайся! – окликнул Донат. – Если будешь красоту наводить, времени на это, пока мотоцикл приготовим. Мы на охоте, ждать не буду.

Келхар подошел, и Ник покорно сложил руки, не дожидаясь окрика. Его опять связали. Хорошо бы сегодня ночью снова приснилась танцующая Эннайп.

Келхар забрался на крышу внедорожника и оттуда сообщил:

– Сначала придется спустить его драндулет… Принимайте!

– Срань собачья… – сердито цедил свою любимую присказку помогавший снизу Ревернух. – Осторожно, срань, на ногу!

Элиза расплела косичку, и ее волосы стали похожи на пышно взбитое облако, а мужскую рубашку в крупную клетку сменила на блузку с вышивкой. Штаны из грубой хлопчатобумажной ткани и ботинки спортивного вида не очень-то гармонировали с нарядной блузкой. Ник услышал, как она вполголоса спрашивает у Келхара:

– Я не слишком дико выгляжу?

– Как подруга охотника, – он ответил мягко. Видимо, злость уже прошла.

После недолгой возни с мотоциклом – тем самым, на котором «сумасшедший металлист» приезжал в Раум, – Донат и Элиза умчались к сверкающей в ночи золотой диадеме. Старый охотник взгромоздился на мотоцикл устрашающей темной глыбой, девушка у него за спиной казалась хрупкой, как побег вьюнка. Большую корзину для продуктов привязали к багажнику.

– Ревернух, вам придется посторожить пленника, – небрежно бросил Келхар, когда шум мотора стих вдали. – Я пойду на разведку, посмотрю, нет ли соседей.

Он пристегнул к поясу длинный меч в ножнах, проверил пистолеты, взял фонарь. Окинул недобрым взглядом Ника. Без единого звука растворился в слоистом коктейле ночной тьмы и лунного света.

Ник невольно съежился. На приятные сны рассчитывать не приходится, потому что сейчас его будут бить. Ревернух уставился на него злорадно, с нехорошей ухмылкой.

– Не закончили мы с тобой, щенок вонючий, – подобравшись поближе, он устроился напротив. – Не договорили по душам… Что ты слышал обо мне от сраного оборотня?

– Ничего не слышал, – безучастно ответил Ник, глядя не в лицо ему, а мимо, на восходящую луну.

– По глазам вижу, брешешь!

Тычок в солнечное сплетение.

– Нет, – выдавил Ник.

Он помнил, что сказал Дэлги о Ксавате: что хочет с ним повидаться, и насчет зеркала-перевертыша. Вероятно, этот Ревернух – или как его там зовут на самом деле – воспользовался таким зеркалом, чтобы присвоить чужой облик и чужое имя. Одно из тех немногих преступлений, за которые в Иллихейской Империи предусмотрена смертная казнь.

Ник понимал, что за такую осведомленность его убьют на месте. Он внутренне приготовился к смерти и на спасение не надеялся, но теперь в нем проснулось последнее упрямство. И еще он не хотел, чтобы его убил именно Ксават цан Ревернух – это будет слишком унизительно, словно прирезали на задворках около помойки; пусть уж лучше Донат или Келхар. Значит, надо играть в «я ничего не знаю».

– А кулончик с грызвергом у тебя откуда, срань собачья?

– Это храмовый кулон. Мне его дала сестра Миури.