Постепенно Миа привыкла к новому порядку. Мистер и миссис Браун появлялись каждый вечер ровно в пять часов. Ольха прибиралась и готовила, Дубомох играл с Габи, и Миа уходила на работу с растущим чувством уверенности. Она знала, что, когда вернется, ее встретит тщательно убранная квартира, крепко спящая Габи и горячий ужин. Каждый день после обеда Миа оставляла на столе два блюдечка с молоком для гномов (на полу у двери было бы правильнее, сказал ей Дубомох, но в городском доме, где есть тараканы, приходится отступать от традиций). Это, впрочем, было довольно просто, хотя в первое время она чувствовала себя довольно странно. Гораздо труднее было не говорить «Спасибо!». Миа просто не могла не благодарить гномов, поэтому иногда она говорила миссис Браун: «Все, что вы готовите, невероятно вкусно», или сообщала Дубомоху, что Габи было очень интересно с ним играть. Но каждый раз, когда кому-то из гномов казалось, что Миа собирается произнести слово «Спасибо», они подносили к губам палец, давая ей знак молчать.

Пожалуй, впервые с тех пор, как родилась Габи, финансовое положение Миа немного укрепилось. Ей ведь не нужно было платить миссис Прошке за то, что та сидела с ее дочерью, и у нее появились свободные деньги. Теперь Миа могла покупать памперсы (когда ей удавалось их найти), не обшаривая предварительно комнату и не переворачивая диван в поисках завалившейся монетки. Она даже начала откладывать небольшие суммы на случай каких-нибудь непредвиденных обстоятельств - или на Рождество. Тяжкий груз (и не один) свалился с ее плеч, и Миа снова начала чувствовать себя молодой привлекательной женщиной, чего не бывало с того самого дня, когда она поняла, что беременна.

Однажды Дубомох спросил Миа, где отец Габи.

–  Куда он подевайся? Разве он не хотеть видеть дочь и играть с ней?

В ответ Миа только пожала плечами.

–  Возможно, хотел бы, но я ничего об этом не знаю. Он исчез в тот самый день, когда я сказала, что у нас будет ребенок.

Старая Ольха, игравшая с Габи, подняла голову.

–  И ваша семья сносить такое бесчестье? Миа натужно рассмеялась.

–  Мои родители живут в двух тысячах миль отсюда, но они считают, что это я опозорила их своим поведением. Когда я сказала маме, что беременна, она назвала меня… - Миа не договорила. Ей не хотелось повторять то слово при Габи.
– А папа заявил, что я должна сделать аборт, но мама возразила: мол, тогда я стану еще и убийцей… Словом, не думаю, чтобы они сильно переживали из-за того, что мое имя тоже оказалось опозорено.

Дубомох легко подбросил Габи, и Миа подумала, что он, должно быть, очень сильный. Ведь Габи с ним почти одного роста.

–  Они много потерять, - сказал гном и пощекотал живот девочки своим длинным крючковатым носом. Габи довольно захихикала.

–  Да, пожалуй, - согласилась Миа. Как ни странно, эта простенькая мысль ни разу не приходила ей в голову.

Эльфы, снимавшие квартиру в цокольном этаже, съехали. Миа сама видела, как из подвала выносили множество забрызганных краской холстов на подрамниках и массивную викторианскую мебель. Эльфы, впрочем, заглянули к ней, чтобы попрощаться с Миа и Габи. Поклонившись обеим, они пожелали всего хорошего своими призрачными голосами и исчезли. Прошла примерно неделя, прежде чем Миа увидела нового жильца: тоже эльф - прямой и тонкий, как нож, он был облачен в строгий деловой костюм. Держался постоялец холодно, едва ли не враждебно, и Миа почти пожалела, что эльфы-художники перебрались куда-то в другое место.

Когда Миа вкатила коляску в подъезд, новый жилец как раз стоял у двери своей новой квартиры возле почтовых ящиков и смотрел на нее ледяным взглядом. Он ничего не сказал, даже когда Миа сложила коляску и, держа ее в одной руке, а Габи в другой, стала подниматься по лестнице, но ей показалось, что едва она оказалась рядом, эльф плотнее прижался спиной к двери, словно опасаясь, как бы она случайно его не задела.

–  Он вел себя так, словно я какое-то отвратительное, грязное животное, - пожаловалась Миа Дэвиду, когда вечером пришла на работу в ресторан.

–  Все они считают нас чем-то вроде насекомых, - ответил Дэвид, протирая тарелку посудным полотенцем.

–  Но этот эльф даже хуже других, - убежденно сказала Миа.
– Он так на нас смотрел… Не то что прежние. Раньше я этого не понимала, но они были даже по-своему милыми… для эльфов, конечно. А этот… Знаешь, он мне не нравится!

–  Он и не обязан тебе нравиться. В конце концов, мы живем не где-нибудь, а в Нью-Йорке.
– С этими словами Дэвид поставил на поднос еще две тарелки и вышел из кухни в зал.

Гномы о новом жильце ничего не говорили, но это Миа не удивляло. Насколько она успела заметить, мистер и миссис Браун держались достаточно замкнуто. Казалось, во всем мире их интересовала только Габи.

Как-то вечером, когда Миа приводила себя в порядок, а девочка сидела рядом и играла с ее «драгоценностями», надевая на руки дешевые браслетики и втыкая в волосы сережки, гномы появились в комнате.

–  В войосы нужно бойше брийянтов, крошка, - посоветовал Ду-бомох и сунул руку в ее шкатулку, чтобы достать оттуда ожерелье из фальшивых жемчужин. Внезапно гном замер, словно увидел среди бижутерии ядовитую змею.

–  Где вы взять это?
– спросил он, указывая кончиком пальца на золотой эльфийский браслет.

–  А-а, это… - протянула Миа, втыкая в волосы последнюю заколку.
– В ресторане… Одна эльфийка оставила мне… в качестве чаевых.

–  Он много стоить, - сказал Дубомох, и Ольха, робко выглядывавшая из-за спины супруга, торжественно кивнула.

–  Возможно, - согласилась Миа.
– Только когда я пыталась его заложить, ожерелье почему-то никто не взял.

Кустистые брови Дубомоха поползли вверх.