Девушка снимала жилье рядом с армянской церковью – золоченый купол ее колокольни виден издалека и есть во всех лоцманских картах. Рядом с церковью, перед маленькой площадью, стоял небольшой магазинчик с отличным выбором вин. Там мы взяли бутылку «Черного доктора», пирожных и апельсинов. Сворачивая в переулочки, которые становились такими узкими, что и машине в них было не проехать, Ольга загадочно улыбалась.

Квартирка оказалась тесной – прихожая служила одновременно и кухней. За ней располагалась маленькая комнатка с диваном, телевизором, журнальным столиком и единственным креслом. Она служила и гостиной, и спальней. Под окном трепетали от ветра две большие пальмы. Оля сказала, что днем из окна видно море, но сейчас было темно, и мы слышали только отдаленный шум.

– Нравится мое жилье?

– Просто замечательное, – искренне ответил я. – Хотя мой номер неплох, я согласен с тобой поменяться.

– Поменяться? – засмеялась девушка. – Я думала, ты предложишь другое.

– Что именно?

– Не важно. Иди в ванную, умывайся, снимай брюки… Что бы тебе дать взамен?

– Боюсь, твоя одежда мне не подойдет.

– Мне тоже так кажется. Даже халат, наверное, не налезет… Я зашью твои брюки, и мы будем ужинать.

– Может быть, займемся одеждой потом? У меня в номере есть запасные брюки, а ночью вполне можно ходить и с дырой.

– Нет уж, если я обещала, то сделаю. В ванную!

Сняв куртку и повесив ее рядом с дверью, я протиснулся в ванную комнату. Собственно, именно ванны там не было. Умывальник и душ, где можно было помыться стоя, занимали все пространство. На раковине лежал прозрачно-розовый кусок мыла, пахнущего клубникой.

– И что теперь? Я не смогу ждать здесь, пока ты будешь шить. Тут тесно. Я и раздеться-то толком не смогу…

– Ну, не хочешь, и не надо, – фыркнула Ольга. – Тогда я поставлю чай. Будешь ходить в рванине или зашьешь сам, когда вернешься домой, раз умеешь. Мой руки, я хочу принять горячий душ. Страшно замерзла.

Когда я вышел из ванной, Оля уже переоделась в длинный шелковый халат красного цвета, расшитый золотыми осами и драконами. Выглядела она в нем потрясающе.

– Чайник закипит – можешь выключить плиту. Заваришь чай сам? В шкафчике над печкой есть все необходимое.

– Да, конечно, я справлюсь.

– Делай покрепче. И можешь пока открыть вино.

– Не беспокойся, я постараюсь сделать все, как надо. Даже бокалы из серванта достану.

Дверь ванной закрылась, зашумела вода. Я облизнулся, и вовсе не из-за того, что вкусно пахли пирожные – есть мне хотелось не так сильно. Гораздо больше я желал бы постучать в дверь ванной и предложить Оле потереть ей спинку. И сам удивлялся, из каких глубин подсознания всплыло это незамысловатое предложение. Наверное, тема обыгрывалась в разговорах и «мыльных операх» столько раз, что не могла не вспомниться в подобной ситуации. Да и какой еще предлог можно изыскать, чтобы напроситься в ванную, где моется девушка?

Я разложил на большой тарелке пирожные, вынул из пакета фрукты: яблоки и апельсины. Яблоки не мешало бы помыть. А кран и раковина есть только в ванной… Это уже становилось смешно, и я постарался абстрагироваться от назойливых мыслей. В конце концов, мы ведь не животные и даже не жители с их простыми нравами, убогими развлечениями и примитивными стремлениями.

В серванте нашлись не только бокалы, но и штопор, и я без труда вытащил из бутылки «Черного доктора» пробку с тисненой эмблемой императорских винных подвалов. Пахло вино отменно. Я плеснул немного в бокал, пригубил – терпкий сладкий вкус, хмель сразу бьет в голову. Особенно если пьян от одних мыслей…

Шум воды в ванной комнате стих, и через минуту румяная Оля появилась на пороге.

– Какой ты хозяйственный! – улыбнулась она. – Стол сервировал, посуду достал. Только чайник давно кипит, а ты и не заметил.

Я поднялся, чтобы исправить свою оплошность, девушка тоже поспешила к электрической плитке. Наши руки соприкоснулись. Кожа Оли была такой теплой и шелковистой, что хотелось взять ее руку в свою и гладить, гладить…

– Почему не включил телевизор? – тихо спросила девушка.

– Не успел.

Телевизор был старый, черно-белый. Кнопка на нем была с положениями «включено» и «выключено», а я уже привык к псевдосенсорам, как в последних моделях цветных «Садко», иные из которых даже снабжались пультами дистанционного управления.

– Напряженность на границах с Туркменией продолжает усиливаться, – сообщил диктор, когда телевизор прогрелся. – Прямые поставки газа в европейскую часть России под угрозой, что может привести к ограничению режима потребления не только предприятиями, но и частными лицами. Премьер-министр сообщил, что ситуация находится под его личным контролем. Несмотря на то что ввода войск в Туркмению не планируется, войска Закавказского военного округа приведены в состояние повышенной боевой готовности. Россия в состоянии защитить свои глобальные экономические интересы по всему миру, не говоря о странах, входящих в систему протектората.

– Вполне могут объявить призыв резервистов, – заметил я. – И не только в Закавказском военном округе.

– Ты думаешь, тебя призовут?

– Пехотинцы – самая востребованная сила. По крайней мере среди резервистов. Да и воевать в Закавказье будут авиация и пехота. Танки – тоже, но их там и так хватает.

– Давай начнем ужинать, – предложила Оля. – Мужчины любят говорить о политике и могут делать это часами. А я замерзла и устала.

Я протянул девушке бокал с темно-гранатовым вином, поднялся – офицеры не пьют в присутствии дам сидя. Не так много времени я проводил в обществе женщин, но это правило запомнил твердо.