Шрифт:
— Ну и без тебя справимся, — сказал Владик, хотя в душе забеспокоился.
— Интересно, как это ты справишься? — язвительно спросила Ника. — Может быть, ты умеешь стрелять из рогатки?
— На кой шут мне рогатка?
— А как ты разобьешь бутылку? Да еще точно в полдень!
— Очень просто, О камни…
— Бедный ребенок повредился в уме, — печально сказала Ника. — Ты хочешь, чтобы клипер засел на камнях?
— Ой… — прошептал Владик. Он до сих пор об этом не думал.
— А кроме того,— продолжала Ника, — ты вообще-то представляешь, как это будет? Бутылка — трах! А на ее месте громадный кораблище. Мачты по пятьдесят метров. Тебя же пришибет или придавит, как глупую лягушку, если будешь рядом.
— Ой… — опять сказал Владик. — А как быть?
— Наконец-то головушка твоя заработала! «Как быть»… Бутылку придется забросить подальше на глубину, чтобы «Кречет» не сел на мель. А потом по ней трахнуть с берега из рогатки.
— А если промажешь? Бутылка будет на волнах прыгать…
— Не твоя забота. Я за полминуты успею пятнадцать раз выстрелить. И все разрывными… Они теперь безотказные…
— Это ты хорошо придумала, — признался Владик.
— Еще бы! Так что придется тебе, Владичек, меня терпеть. Пока не сделаешь корабль и пока не вернется Гоша… А уж потом…
— Что?
— Потом сказке конец, и ты от меня избавишься.
— Да не хочу я избавляться, — пробормотал Владик.— Просто хочу, чтобы ты не вредничала.
— А я хочу, чтобы ты не хныкал.
— А я хочу, чтобы ты…
— Опять?! — грозно спросил из бутылки Тилька.
— Нет, что ты! — хором сказали Владик и Ника. Мама иногда заглядывала в комнату и улыбалась. Она была очень довольна, что Владик познакомился с такой славной девочкой и что они так дружно мастерят кораблик. Мама была уверена, что Владик и Ника готовят экспонат для осенней выставки во Дворце пионеров.
Тильку мама не замечала: стеклянный барабанщик сливался со стеклом бутылочных стенок.
— Это такие динь-законы преломления света,— важно разъяснил он.
До вечера Владик и Ника успели поругаться еще несколько раз. Тилька наконец разозлился всерьез и зазвенел в бутылке, как сто сердитых колокольчиков. О том, что зря он связался с такими скан-динь-далистами и без-динь-дельниками. У него и так нет времени, скоро дождики — предвестники равноденственных бурь, все стеклянные музыканты готовятся к большим концертам, и только он торчит в этой бутылке, как горошина в глупой погремушке… Если завтра начнется дождик, пусть Владик и Ника на него, на Тильку, больше не рассчитывают!
8
Утром погода была ясная. Летняя. Никаких намеков на дождик и тем более на равноденственные бури.
Ника прибежала к Владику очень рано. Она была в школьной форме с белым фартуком. Владик удивился:
— Ты чего это как на праздник?
Ника объяснила, что, во-первых, и так праздник: не каждый день спускают на воду клипер. А во-вторых, под фартуком удобно прятать рогатку.
Они разбудили Тильку. Тот, сердито звякая, начал завязывать на снастях клипера последние узелки. Потом сказал из бутылки:
— Все динь-дон. Готово.
— Ой… — сказал Владик.
— Опять «ой»… Что? — поморщилась Ника.
— А название?
— Зачем? И так ясно, что это «Кречет».
— Все равно надо. На всякий случай, — настаивал Владик.
— Почему же заранее не написал?
— А почему ты не напомнила?
— А почему…
— Опять? — подал голос Тилька. — До чего несносные люди! Давайте я напишу!
— А ты умеешь? — удивилась Ника.
— Думаешь, если в школу не ходил, значит, совсем безграмотный?
Конечно, орудовать карандашом Тилька не мог. Это все равно, что Владик взялся бы писать телеграфным столбом. Ника расщепила химический карандаш, отломила от грифеля кусочек и просунула в бутылку. Тилька начал выводить на коричневом дереве лиловые буквы.
— Кы… Ры… Че…
— Твердый знак не забудь, — сказал Владик.
— Чего ты лезешь к нему под руку, — сказала Ника.
— Это ты лезешь в разговор, когда не просят!
— Ну-ка прекратите! — велел Тилька. И протянул грифель:— Послюнявьте его как следует.
— Дай я, — предложил Владик. — У нее слюна ядовитая.
— А у тебя слюны вообще кет. Только слезы горючие.
— Скорпион с сережками, — вздохнул Владик.
— Рыданье в очках…
— Сейчас ка-ак…
— Всё! — сказал Тилька. Крупно и криво, но зато очень заметно на обоих бортах было выведено:
КРЕЧЕТЪ
Бутылка лежала на залитом солнцем подоконнике. Тилька, блестя розовой искоркой, выбрался из нее и сладко потянулся, раскинув прозрачные ручки.
— Длинь-дело сделано. Теперь только пробка нужна. Владик и Ника переглянулись.