— Я могу сама, — лишенным интонаций голосом сказала Фиона, когда рука Торна, держащая мочалку, двинулась ниже, к ее животу.

— Мне нравится мыть тебя, — возразил Торн. Он опустил руку еще ниже и протолкнул мочалку между плотно стиснутых ног девушки.

Фиона прикусила губу, чтобы не закричать. Так и здесь ее не трогал еще никто! Это было невозможно, ужасно и… восхитительно. От равномерных — вперед, назад, — движений бедра Фионы принялись непроизвольно сжиматься, стремясь попасть в такт. Все нервы ее, казалось, вздыбились, словно пришпоренные кони.

— Нет. Прекрати, — глухо прошептала Фиона. — Прошу тебя, не надо.

Торн не обратил на се слова ни малейшего внимания. Он, отбросив мочалку в сторону, спокойно продолжал те же движения рукой. Пальцы его были сильными, длинными и… скользкими от мыла. Викинг припал губами к ее соскам, и вот тут Фиона уже не смогла сдержать невольный стон. В ту же секунду палец Торна устремился в щель между ногами Фионы. Тело Фионы изогнулось, словно от пронзившей его боли.

Торн еще немного продвинул вперед свой палец, затем оторвался от груди Фионы и со счастливой улыбкой сказал:

— Ты девственница!

И удовлетворенно вздохнул. Фиона ничего не ответила, просто не могла. Торн неожиданно подхватил Фиону на руки, выскочил вместе с нею из воды и понес девушку на скамью.

— Сейчас мы поправим это дело. Это будет моим призом, а для тебя — расплатой за твое колдовство.

Он уложил Фиону на скамью, встал рядом с девушкой на колени и впился взглядом в ее приоткрытый, зовущий, нежный рот. Сколько же наслаждений и неги обещают эти розовые, слегка припухлые губы!

Рука Торна вернулась к недавно покинутым тайным прелестям Фионы, а рот его потянулся к алым вишенкам ее сосков. Палец викинга вновь погрузился в нежную плоть. Он касался ее нежной кожи, ища и находя заветные точки, от прикосновения к которым тело Фионы стало непроизвольно выгибаться дугой.

— Прекрати. Это ужасно, — испуганно прошептала Фиона.

Она сама не понимала, что сейчас происходит с нею.

— Я не делаю ничего ужасного. Я пробуждаю в тебе страсть. Твои стоны и содрогания доставляют мне наслаждение. Теперь Я вижу, что ты мала ростом, но велика страстью. И я, Фиона, упьюсь твоей страстью, твоим телом. Сейчас. Здесь. Я хочу, я приказываю: дай!

Фиона почти и не слышала, что говорит Торн. Искры метались у нее перед глазами, а тело сжималось от разгорающегося внутри огня и в то же время — в ожидании нестерпимой боли, которая — это Фиона знала точно — должна была вскоре пронзить ее. Огонь разрастался, становился невыносимым, охватывал Фиону изнутри томительным жаром.

Голос Торна раздавался откуда-то издалека. Он звал ее по имени, но у Фионы не было сил на то, чтобы ответить.

Торн слегка откинулся назад. За свою жизнь он перепробовал бессчетное количество женщин. Были среди них и пылкие, как огонь, и искусные, как наложницы из гаремов Востока, но такой, как Фиона, он еще не встречал. Его поразило сочетание невинности и страсти, открывшееся в этой девушке. Что же будет с нею, когда он заменит палец более подходящим орудием?

Торну не терпелось приступить к этому сладостному опыту. Он и вспомнить не мог, когда еще ему так безудержно хотелось бы женщину.

И вдруг словно плотный полог опустился перед глазами Торна, и новые мысли хлынули в голову, охлаждая пыл.

«Я успею взять ее когда угодно. В любой час ночи или дня. Она никуда не денется от меня. А когда я наслажусь досыта ее нежным телом, я продам ее Роло.

А что, если заклятие не пропадет, а, напротив, только усилится, когда я возьму ее, — подумал он, — и станет таким сильным, что от него я уже не избавлюсь до самой смерти? Никогда? И что, если…»

Нет, он должен крепко подумать, прежде чем лишать эту ведьму девственности. Все с замиранием сердца ждут, чем же закончится его. Торна, поединок с колдуньей. А что, если и сейчас она просто завлекает его в очередные сети — своим телом, своими фиалковыми глазами…

Торн внутренне содрогнулся от страха и поднялся на дрожащих, непослушных ногах.

Глаза Фионы были раскрыты, но смотрели куда-то вдаль, не замечая того, что творится вокруг и рядом. Она по-прежнему ждала боли, которая должна пронзить ее в тот миг, когда член Торна войдет в нее. Однако шли минуты, а боли не было. Наконец Фиона очнулась. Торн стоял возле скамьи. Вид его был странен.

— Одевайся! — Это было первое, что услышала Фиона из уст Торна. — На этот раз я едва не поддался тебе, но устоял. Великий Один помог мне уберечь мою душу и на этот раз.

Торн схватил с пола жалкую одежду и швырнул ее Фионе.

Она присмотрелась к тунике, сшитой из грубой коричневой мешковины, и сморщила нос.

— Я останусь в том, в чем была.

— Еще чего! Ты будешь одета так же, как и все мои рабы, — прикрикнул на нее Торн. Он уже успел надеть свое платье — роскошное, как и подобает сыну ярла, — и теперь нетерпеливо дожидался, пока наконец оденется Фиона.