Под утро ее разбудили его руки, нежно и требовательно сжимавшие ее грудь. Фиона окончательно проснулась, и вскоре расщелина между ее ногами стала достаточно влажной, чтобы безболезненно принять в себя Торна.

Она успела только ахнуть от удивления, когда Торн подхватил ее за талию и легко вскинул на себя, усадив сверху.

Потом Фиона уснула и крепко проспала все утро, пока не вернулся уходивший куда-то Торн.

— Нам пора, — сказал он.

Фиона внимательно всмотрелась в его лицо. Сегодняшним утром викинг выглядел как-то по-новому, не так, как обычно. Он не был похож на того человека, который был так нежен с нею прошедшей ночью. Не был он похож и на себя вчерашнего, позавчерашнего — метущегося, несколько растерянного. Перед Фионой стоял настоящий викинг — неустрашимый, твердый воин, жестокий боец.

Фиона села в постели, прикрывая плащом грудь.

— Я хочу искупаться, — сказала она. Ее ноздри явственно чувствовали пропитавший все ее тело запах — резкий, острый запах плотской любви.

— Я уже искупался в фьорде, — ответил Торн. — Вода холодная, но зато прекрасно освежает.

Фиона молча завернулась в плащ и вышла на берег — попробовать воду. Торн был прав. Вода оказалась холодной, но до чего же приятно было плескаться в ней! Она действительно освежала, остужала тело Фионы, помнящее горячие ласки мужских рук и губ. Вода холодила тело, но не могла остудить возбужденные мысли.

— Вылезай на берег! Простудишься! — крикнул ей Торн.

Он стоял на берегу и держал наготове плащ, чтобы укутать им Фиону. Она выскочила из воды и оказалась в крепких объятиях викинга. Торн плотно укутал Фиону плащом, прижал ее к себе, и она почувствовала сквозь тонкую ткань, как напряглась — в который уже раз за последнее время — его плоть.

Фиона протестующе застонала, и на сей раз Торн согласился с ней.

— Да, сейчас у нас уже нет времени, — сказал он. — Мы должны вернуться прежде, чем отец пошлет людей на поиски.

— А что ты скажешь ему? — спросила Фиона, кутаясь в плащ.

— Правду, — ответил Торн, обнимая Фиону и ведя ее к дому. — Скажу, что у меня не было выбора. Я, возможно, поступил безрассудно — что ж! В свое оправдание я могу сказать лишь одно: твои чары оказались сильней, чем я мог предполагать. — Он тряхнул головой. — Это и в самом деле безумие!

Фиона поправила на плечах сползающий плащ и повернула лицо к Topнy.

— Нет, не безумие. Теперь я — твоя законная жена, которую ты взял после церковного благословения.

— Да. Наверное, это так и есть.

— Тогда сними цепь с моей шеи. Я больше не раба тебе, но жена. И как жена имею на это право.

— Я должен подумать, — нерешительно сказал Торн. Фиона замерла. Нет, уж коль скоро она стала же ной — законной женой Торна, она ни за что не примирится с это цепью на шее!

— Сними ее сейчас же!

Торн приподнял свою светлую бровь.

— Зачем, жена? И что у тебя на уме? Хочешь наложить на меня новое заклятие? Послушай, с меня уже хватит твоего колдовства!

— Разве жены викингов ходят с цепью на шее? — возразила Фиона. — Сними цепь, и это будет справедливо.

Фиона стояла затаив дыхание. Сделает викинг то, о чем она просит, или нет? Она молила бога, чтобы он это сделал. Тогда она укрепится в вере в то, что все происходит с ней во имя господне.

Торн некоторое время стоял в глубоком раздумье. Если он снимет эту цепь, то тем самым признает окончательно, что Фиона — его жена, а не рабыня. Но ведь так оно и есть, ведь он женился на ней. Брак, правда, был совершен христианским священником, а такой брак в глазах викинга не имел особого значения. Почему он пошел на это? Только для того, чтобы сломить сопротивление Фионы? Или причина его поступка гораздо сложнее и глубже? Так что же это было — помрачение ума, уступка похоти или страх перед черной магией? А может быть, что-то другое?

Гром и молния, он и в самом деле сошел с ума!

Фиона не могла скрыть возбуждения, когда руки Торна легли на ее шею. Что он сделает в следующую минуту, этот дикарь? Снимет цепь или просто свернет ей шею?

Стальные пальцы Торна безо всякого усилия переломили звенья цепи, Фиона облегченно вздохнула. Он отбросил снятую цепь в сторону, и она упала в траву, сверкнув на солнце.

— Готово, — сказал Торн и отступил на шаг назад. За спиной Торна Фиона увидела уже оседланного коня.

Она не стала говорить о том, насколько благодарна ему за избавление от позорной цепи, но невольно подумала о том, что быть женой викинга — не так-то, в сущности, и плохо.

Еще минута — и они поскакали по пустынной, залитой утренним солнцем дороге.

Поместье бурлило, когда там появились Фиона и Торн. Олаф как раз заканчивал снаряжать отряд для поисков пропавшего сына. Он молча посмотрел на Торна, окинул хмурым взглядом сидящую перед ним на лошади Фиону, и лицо старого викинга стало багроветь от гнева.