Прюнелла вытерла глаза кружевным платочком.

— О, Маргерит, вы, наверное, никогда не получали более романтического комплимента? — Прюнелла направилась к двери. — Оставляю вас вдвоем.

— Я весьма польщена, Чарлз, но почему ты скрывал это от меня? — спросила Маргерит, когда дверь за Прюнеллой закрылась. — Разве ты не гордишься своими стихами? Как можно быть настолько высокомерным, чтобы пренебрегать талантом, данным Богом? У тебя что-то не в порядке с головой! — Она бросила в него книгой, которую он поймал и прижал к груди.

— Это был просто способ заработать деньги, когда я был беден, — вздохнул он. — Стихи сами рождаются у меня в голове. Никаких особых усилий я…

— Не преуменьшай своих способностей! — рассердилась Маргерит. — И ты еще отчитывал меня за скрытность! А сам тоже мне не доверял. Ты меня обидел, Чарлз.

Они замолчали, каждый думал о своем. Наконец Маргерит нарушила тишину:

— Я отправляюсь за Ренни, — и пошла к дверям. Чарлз догнал ее у конюшни.

— Прости, что не раскрывал свой псевдоним. Я не хотел, чтобы кто-нибудь об этом знал. Потом, возможно, я бы и сказал тебе, но раньше я просто не мог этого сделать.

— Как ты можешь стыдиться этого?! — возмущенно воскликнула Маргерит, беря у Питера поводья. — Твои стихи так хороши! Иногда они трогали меня до слез.

— Мы поговорим об этом в другой раз, — перебил ее Чарлз, подсаживая в седло.

Она прикоснулась каблуками к бокам лошади и помчалась по дороге. Обиженная на Чарлза за его скрытность, она не стала его дожидаться.

У ворот Гром, ступив в ямку, споткнулся, и Чарлз, чуть не вылетев из седла, выругался и спешился. Он осмотрел ногу жеребца, но не смог определить, насколько она повреждена. Вывих, подумал Чарлз, надеясь, что не случилось ничего более серьезного. Он вернулся с хромающим Громом в конюшню.

— Питер, — позвал он конюха, — сделай примочку на переднюю ногу Грома и крепко перевяжи, а мне оседлай упряжную лошадь леди Леннокс.

— Эта кляча спит на ходу, — хмыкнул Питер и осмотрел ногу Грома. — Господи, она уже распухла!

Чарлз поставил коня в стойло. Состояние Грома тревожило его, но ему надо было спешить. Он уже потерял много драгоценных минут. Он должен догнать Маргерит. Нельзя допустить, чтобы она встретилась с Ренни наедине.

— Питер, позаботься о Громе. Я вернусь как только смогу. От волнения движения Чарлза стали неловкими, и он не смог сразу оседлать кобылу. Питер оказался прав — как бы ее ни подгоняли, она шла неспешной трусцой. Деревья вдоль дороги гнулись от ветра, и лошадь вздрагивала от любого шороха.

Страх и чувство вины подгоняли Чарлза, но время было упущено. Ему следовало давно признаться Маргерит в том, ; что он пишет стихи. Теперь она не скоро простит его. Он ; упрекал ее за скрытность, а сам вел себя не лучше. Тайна остается тайной, даже если не влечет за собой таких преступлений, как убийство и измена. «Идиот!» — обругал он себя, понукая упрямую лошадь.

Маргерит подъехала к полуобвалившейся стене Дентли-Корта и остановилась на том месте, где несколько часов назад они с Ником и Чарлзом следили за домом. А если Ренни решил выждать? Если он не захочет выкапывать тело? Она растирала замерзшие руки под тонкой шелковой накидкой. Только бы вернулся Ник. А где же Чарлз? Он уже должен быть здесь. Вдруг он вернулся домой, чтобы сочинять стихи? Он обвинил ее в обмане, тогда как сам вел себя нечестно. Слезы выступили на ее глазах. Он не посчитал нужным поделиться с ней своей сокровенной тайной. Ну и пусть, она все равно его любит.

Невдалеке послышался стук копыт, и Маргерит замерла. Наверное, Ренни уже дома — в одном из окон горел свет. Она полагала, что Ренни сидит у себя в кабинете. Она постаралась разглядеть его гостя, но ей удалось увидеть только невысокую худую фигуру в плаще.

Раздался стук в дверь. Заскрипели петли, и Маргерит услышала приглушенные голоса. Ей очень хотелось бы знать, о чем они говорят.

Снова хлопнула дверь. Через несколько минут из-за угла показались двое: один тяжело ступал по земле, а другой семенил рядом. Маргерит увидела Ренни, направлявшегося мимо кустов к сараю, стоящему недалеко от дома. Он нес фонарь. За ним шел его гость, и потрясенная Маргерит услышала умоляющий женский голос:

— Не делайте этого, Монтегю. Это ловушка. Вас поймают и повесят.

Этот голос Маргерит узнала бы из тысячи. Он принадлежал Софи. Перебегая от одного куста к другому, Маргерит осторожно наблюдала за ними. От страха у нее подгибались ноги. Маргерит пожалела, что не взяла с собой пистолет, но она так рассердилась на Чарлза, что забыла обо всем. Впрочем, скоро Ник и Чарлз будут здесь и защитят ее, если Ренни ее обнаружит.

— Я люблю вас, — рыдала Софи. — Я не хочу вас потерять.

Маргерит застыла как вкопанная. Так вот чем объясняется поведение Софи! Она всегда вела себя странно в присутствии Ренни. Любовь! Как она могла полюбить такого эгоистичного, лживого, хитрого человека? Убийцу.

— Чепуха! Почему это вы меня потеряете? — проворчал он. — Я никогда вам не принадлежал. — Он поставил на землю фонарь и прислонил лопату к стене сарая.

— Вы обещали жениться на мне, если я никому не расскажу о сержанте, — сдавленным голосом проговорила Софи. — Вы обещали..

— Черт бы вас побрал! — обрушился на нее Ренни. — У меня и в мыслях не было связываться с вами! Вы все время ноете, а ваше унылое лицо может присниться разве что только в кошмарном сне.

Маргерит передернуло от этих грубых слов. Несмотря на то что они с Софи не ладили, та постепенно становилась мягче и доброжелательнее. Она не заслуживала такого обращения. Маргерит уже хотела выйти и, если потребуется, защитить Софи, но понимала, что этим погубит все дело. Но зато она теперь знала, где закопано тело сержанта. Прямо здесь, в сарае, под грязными досками пола.