Если бы ее повесили, все перешло бы к Софи. Ренни нетрудно будет убедить ее, что деньги по праву принадлежат ему.

— К черту все! — громко сказала Маргерит. — Я уеду в Европу, пока есть возможность.

В то же время она понимала, что не может бросить своих домочадцев. Они не должны страдать из-за измены Литгоу. Вопрос только в том, когда явится капитан Эмерсон: сегодня ночью, или на рассвете, или на следующей неделе, — если Ренни все-таки решил на нее донести.

Гроза приближалась. Маргерит села, опершись на подушки и уткнувшись подбородком в колени. За окном в темно-лиловом небе мелькали серебряные молнии. И вдруг белые занавески зашевелились, и в окне возникла темная фигура.

— Кто вы? — хриплым от страха голосом спросила Маргерит.

— Маргерит? — услышала она осторожный шепот разбойника.

— Это ты! Ты осмелился войти в мой дом без разрешения! — воскликнула она возмущенно. От пережитого страха она так ослабла, что не могла подняться $ постели. Все еще дрожа, она смотрела, как он приближается.

— Я опоздал на свидание. Ждал тебя, но потом понял, что мы разминулись. — Он говорил шепотом, и Маргерит это обрадовало, ибо она не хотела, чтобы Прюнелла и Софи узнали о дерзком поступке ее возлюбленного.

— Я ходила туда. — Дрожащими руками она взяла трутницу, высекла искру и зажгла свечу. Она увидела, что он стоит в тени в изножье ее кровати, одетый во все черное, кроме перчаток, и маска скрывает его лицо, которое ей так хотелось увидеть. Он улыбался.

— Я не мог не прийти, Маргерит. Я решился на этот шаг, когда понял, что мы не встретимся на лугу. Ты сердишься за мою дерзость?

Она не могла на него сердиться.

— Нет, — прошептала она, и дрожь возбуждения пробежала по ее спине. Жар, охвативший тело, заставил откинуть одеяло и соскочить с постели.

Окна задрожали от раската грома, и молния осветила его лицо. Все живое застыло в ожидании освежающей грозы.

Они шагнули навстречу друг другу. Стоя рядом, но не касаясь его, Маргерит упивалась его близостью, ей стало удивительно легко.

— Как жаль, что ты преступник, — тихо посетовала она. — Как бы я хотела, чтобы ты был джентльменом и мог открыто ухаживать за мной, а не встречаться тайно по ночам.

Он ничего не ответил, только осторожно коснулся ее лица, затем обнял и прижал к себе. Она почувствовала слабый запах кожи, лошадиного пота и чуть кисловатый запах… чернил?

— Не писал ли ты еще одну любовную поэму для меня? — спросила она, прижимаясь лицом к его плечу.

— Нет… но, если хочешь, я мог бы прочитать тебе кое-что.

Она подняла лицо, ожидая поцелуя, и их губы встретились. За окном гремел гром, но ярче молнии была их вспыхнувшая страсть. Маргерит, развязав его плащ, отбросила в сторону, расстегнула длинный ряд пуговиц на жилете и приложила руки к теплой груди. Она слышала, как сильно бьется его сердце под белой полотняной рубашкой.

С тихим смехом он поднял ее и отнес на кровать. Торопливо освободившись от сапог, он отшвырнул их, и раскат грома заглушил шум. Молния осветила его улыбающееся лицо, когда он скользнул в постель.

Ей хотелось бы владеть даром читать его мысли, понять, что скрыто под этой вызывающей улыбкой, но он скоро заставил ее забыть обо всем.

Чарлз нежно ласкал ее, целуя соски. Гладил уже знакомое тело, чувственный изгиб спины, соблазнительные бедра, длинные ноги, мягкие ямочки под коленями. Упиваясь ароматом ее тела, он покрывал поцелуями невероятно нежную кожу бедер, прятавших то местечко, где хранились ее женские тайны. Он любил Маргерит больше жизни.

Чарлз ласкал языком чувственный бугорок, заставляя ее стонать от наслаждения. Его тело требовало сладостного освобождения, и он, с трудом сдерживая себя, мечтал, забыв обо всем, слиться с ней в единое целое. Хотя бы на мгновение. Кровь стучала у него в висках, приказывая поторопиться. Но он не будет спешить. Он прижался губами к ее животу, пьянея от аромата, и взял в ладони ее груди.

Она вскрикнула, когда его нежные ласки стали нетерпеливо-грубыми, выгнулась навстречу и, обхватив его ягодицы, заставила войти в нее.

Она вбирала его в тесную влажную глубину, и он стонал от наслаждения и целовал ее шею и вспухшие губы, которые казались ему сочными, как персик в жаркий день.

— Боже, ты убьешь меня, — прошептал он, на мгновение оторвавшись от ее губ, и вдруг почувствовал, как мягкая податливая глубина с неожиданной силой сжала его плоть, и Маргерит, выгнувшись, содрогнулась в остром наслаждении. Он уже не мог сдержать себя; он тонул, взлетал ввысь и снова падал вниз в не менее сильном освобождении.

Наконец огненные волны, проносившиеся по телу Маргерит, начали затихать, и она только изредка вздрагивала, успокаиваясь.

— О-о-ох, — выдохнула она, прижимаясь к его шее и чувствуя, как его кровь пульсирует под ее щекой. Он наклонился к ней.

— У меня… нет слов, — прошептал он и погладил ее по волосам. — Так хорошо, так чудесно.

— Так чудесно, — повторила она и поцеловала его шею, не желая покидать его объятий. Ни сейчас, никогда.

— Нас соединили небеса, — прошептал он. Она беспокойно пошевелилась.