Шрифт:
Войдешь в сени и видишь; из дедушкиной соломенной шляпы выглядывает черная носатая голова. Но стоило кому-нибудь приблизиться к гнезду, Карл сразу принимал угрожающий вид. Птица, казалось, предупреждала: «Попробуйте только сунуться! Не поздоровится!»
С Валетом галка не церемонилась. В хорошем настроении усаживалась псу на спину и расчесывала клювом шерсть.
Однажды Карл отличился. Случилось так: загорелся сарай. Первым это заметил Карл. Стал отчаянно каркать и поднял всех на ноги. Огонь потушили, в горластого Карла с того памятного дня прозвали Пожарником!
РЫБОЛОВ ВАСЬКА
В конце августа мы переехали в город, и в нашей квартире появился котенок. На день рождения мне подарил его лучший друг Петька Кузин. Его Мурка месяц назад семерых родила.
Петькина мать сердилась:
— Не дом, а зверинец какой-то! Петька с ней спорил:
— У Дурова в доме даже морские львы жили, а тут кошки — обыкновенные домашние животные…
— Домашние! — кипятилась мать. — Но кошек-то восемь. Им отдельная квартира нужна!
Петька заикнулся было насчет ванной, но мать не выдержала и приказала:
— Вот тебе три дня, куда хочешь этих котов неси!
От великих забот и хлопот Кузин даже уроки запустил. Все ходил по знакомым — котят предлагал.
А мне достался самый последний — рыжий и худой.
— Не бойся, поправится, — успокаивал Петька. — У вас мыши водятся?
— Нет, — ответил я.
— А мухи?
— Эти есть.
— Вот здорово, он их прямо на лету ловит!
Может быть, в обычный день я бы наотрез отказался от такого подарка, но сегодня — хочешь не хочешь — принимай!
Так у нас появился кот Васька. И с того дня жизнь моя переменилась. Кот и вправду шустрый оказался. В три дня почти всех мух на окнах переловил, да, как на грех, тарелку с холодцом опрокинул. Тарелка вдребезги, а мне выговор.
И так что ни день. Васька мясо стянет, а ругают меня: плохо воспитываешь. А что с ним поделаешь, если у него звериный инстинкт!
Я ему и веником грозил, и в кладовку запирал — все равно не помогало. Но выпускать во двор Ваську боялся: сбежит еще «подарок».
Так дожил кот у нас до весны и ни разу на улице не побывал.
В конце мая воскресным утром мы поехали к бабушке в деревню. Погрузили в машину тюки, чемоданы, тахту, а Ваську я для надежности сунул в мешок.
Вначале мы вещи сгрузили, а потом уж я за мешок взялся…
— Чего там, у тебя, внучек? — пропела бабушка.
— Подарочек! — улыбнулся я и вытряхнул Ваську.
А кот испугался яркого света да как заорет; мя-яу! И так зычно, что Полкан у соседей чуть с цепи не сорвался. Васька вырвался у меня из рук и — шасть под дом.
Целых три дня оттуда носу не казал. Я не на шутку перепугался: не спятил ли кот с ума?
Но бабушка меня успокоила;
— Спервоначалу городские всегда так пугаются. Обвыкнуть им надо. Погоди, объявится твой Васька…
И верно, на четвертый день утром я выглянул из окна в сад и увидел там Ваську.
Кот с опаской ступал по траве, останавливался, воровато озирался по сторонам. То одна, то другая лапа его на мгновение повисала в воздухе и неслышно опускалась на землю.
По временам Васька замирал, принюхивался к цветам, листьям, траве, как бы ощупывал лапами деревенский мир. Васька родился в городе, а здесь все было для кота ново, забавно и удивительно: и большой серебристый тополь у калитки, и скрипучий журавль колодца, и веселые солнечные блики, вспыхивающие и гаснущие в росе.
Но вот Васька насторожился: черный плюшевый шмель прогудел у него перед самым носом и важно опустился на цветок одуванчика. Такого нахальства кот не перенес. Он сделал стойку и прыгнул, но тут же зашипел и откатился назад.
Л улыбнулся: шмель грозный, кусачий — это тебе не сонная комнатная муха.
Перепуганный кот снова залез под дом. Он просидел там до самых сумерек. Вечером у колодца я видел, как он жадно пил в луже воду, и под его мягкой плюшевой лапой покачивалась луна.
Потом Васька пообвык немного, и я не раз замечал его то на чердаке, то на самой вершине тополя, то на заборе.
На вольном воздухе кот подрос, окреп и сделался настоящим тигренком. По ночам охотился за мышами, а домой наведывался только к обеду.
Но самое удивительное: повадился Васька ходить со мной на рыбалку. Приметит, что я из сарая удочки достаю, и побежит по тропке прямо к реке.
Разложу я снасти у тихого омута, а кот сядет невдалеке, навострит уши и поджидает.
Попадется мне на овсяную кашу пескарь или малая плотвица — я брошу рыбу через плечо Ваське: угощайся, рыжий! А кот рад. Бросится на нее, заурчит, а порой даже вверх подбрасывает, словно в бабушкин клубок играет.