Шрифт:
Я была умнее.
С теми коробками в ванной было то же, что и с безделушками в гостиной. Мне показалось, что лекарства перетряхнули, и я видела, что одна коробка, которая лежала внизу, оказалась наверху, но я не была уверена. Потому что я могла сделать это сама, когда… когда я была взволнованна.
Прошло два дня, и я уже почти решила не обращать на все это внимания. Но вот однажды я принесла тебе лекарство. Ты спал. Я нажала на дверную ручку, а она не поворачивалась. Потом все-таки повернулась, и я услышала, как внутри что-то щелкнуло. Ты начал вертеться, и я дала тебе лекарство, как обычно. Как будто я ничего не подозревала. Я умею притворяться, Пол. Потом я помогла тебе сесть в кресло, чтобы ты мог работать. И, пересаживая тебя, поняла, что ощущал апостол Павел на пути в Дамаск [30] . Мои глаза открылись. Я увидела, какой у тебя здоровый цвет лица. Увидела, что ты можешь двигать ногами. Пусть с трудом, пусть чуть-чуть, но ты ими двигал. И руки у тебя окрепли.
30
Савлу, впоследствии Павлу, на пути в Дамаск явился Христос (см. Деяния апостолов, гл. 9).
Я увидела, что ты снова почти здоров.
И тогда я начала понимать, что, если никто на свете ничего не заподозрит, мне все равно грозит опасность. Я посмотрела на тебя и подумала, что, может быть, не я одна умею притворяться.
Вечером я дала тебе лекарство посильнее и, когда убедилась, что тебя не разбудит даже разорвавшаяся над ухом граната, спустилась в погреб за инструментами и разобрала замок. Посмотри, что я нашла внутри!
Она достала из кармана своей мужского покроя рубашки небольшой темный предмет и вложила в онемевшую руку Пола. Он уставился на этот предмет, хлопая глазами. Это был погнутый обломок женской заколки.
Пол захихикал – не смог сдержаться.
– Что в этом смешного, Пол?
– В тот день, когда ты уехала платить налоги, мне опять понадобилось выйти. Кресло едва прошло в дверь, и там остались отпечатки. Я попробовал их стереть.
– Чтобы я не заметила.
– Да. Но ведь ты их уже заметила раньше?
– Что? После того как я нашла в замке свою заколку? – Энни тоже улыбнулась. – Можешь с кем угодно спорить на свои мужские причиндалы, – заметила она.
Пол кивнул и рассмеялся еще громче. Он так смеялся, что у него потекли слезы. Весь труд… все тревоги… все напрасно. Можно посмеяться от души.
Наконец он заговорил:
– Я боялся, что у меня будут неприятности из-за этого обломка… а ничего не случилось. Я даже ни разу не слышал, чтобы он там звякал. А он не случайно не звякал, как выяснилось. Он не звякал, потому что ты вытащила его. Ах, Энни, любишь же ты обманывать.
– Да, – подтвердила она, тонко улыбаясь. – Я люблю обманывать.
Она двинула ногой. И он опять услышал звук трения чего-то деревянного о половицу.
22
Сколько раз ты выходил?
Нож. О Боже, нож.
– Два. Нет, подожди. Вчера часов в пять я еще раз выходил. Чтобы набрать воды. – Он не солгал; он в самом деле наполнил кувшин. Но об истинной причине своей третьей экспедиции он умолчал. Истинная причина покоится под матрасом. Принцесса на горошине. Поли на ноже мясника. – Три раза, считая поход за водой.
– Говори правду, Пол.
– Клянусь тебе, всего три раза. И не для того, чтобы сбежать. Поверь ради Христа. Я как-никак пишу здесь книгу, ты, случайно, не забыла?
– Пол, не упоминай имя Спасителя всуе.
– Тогда перестань болтать чепуху. Первый раз мне было так больно, как будто мои ноги ниже колен побывали в аду.
Благодаря тебе, Энни.
– Заткнись, Пол!
– Во второй раз я хотел раздобыть еды и сделать небольшой запас на случай, если ты уехала надолго, – продолжал он, не обращая внимания на ее окрик. – Потом мне захотелось пить. Все. Нечего мне скрывать.
– И, надо полагать, ты ни разу не трогал телефон, и замки не рассматривал – ведь ты у нас такой хороший мальчик.
– Телефон я, конечно, трогал. И на замки, ясное дело, смотрел… Хотя на улице сейчас такой потоп, что недалеко бы я уехал, будь даже все двери распахнуты настежь. – Сон все сильнее накатывал на него, и ему очень хотелось, чтобы она наконец умолкла и ушла. Она напичкала его наркотиком настолько, что он сказал правду; вероятно, в свое время он за это еще заплатит. Но прежде всего ему хотелось спать.
– Сколько раз ты выходил?
– Я же сказал…
– Сколько раз? – Она повысила голос. – Говори правду!
– Это правда! Три раза!
– Сколько раз, черт тебя подери?
Теперь Пол испугался, несмотря на то, что Энни впрыснула ему лошадиную дозу наркотика.
Если она что-то сделает со мной, будет по крайней мере не так больно… и она хочет, чтобы я закончил книгу… она сама говорила…
– Ты пытаешься обмануть меня, как дурочку.
Он заметил, что ее кожа блестит, как натянутая на камень целлофановая пленка. На лице как будто не было ни единой поры.