— Нет, — ответила Яои и внимательно посмотрела на гостью. — Вы действительно ничего не знаете?

— Нет.

В ее широко открытых глазах мелькнуло удивление.

— Он попал в какую-то неприятную историю. Вы слышали о находке в парке Коганеи?

— Так это был он? Не может быть…

Йоко медленно покачала головой. Судя по всему, она и впрямь ничего не знала. Женщина опустила глаза, но Яои уже заметила блеснувшие в них слезы.

— Что случилось? Почему вы плачете?

Столь сильное проявление чувств со стороны почти чужого человека удивило ее и растрогало.

— Сама не знаю. Мне так вас жаль. Это большое несчастье.

— Спасибо, — пробормотала Яои, впервые за все время столкнувшаяся с искренним человеческим сочувствием.

Конечно, соболезнования в связи с постигшим ее семью горем выражали многие, но почти всегда она чувствовала в них нотки сомнения. Родители Кэндзи даже открыто обвинили ее в смерти своего сына, а ее собственные отец и мать уже вернулись домой. Конечно, Яои знала, что всегда может положиться на Масако, но в присутствии подруги неизменно нервничала и испытывала странное напряжение, какое бывает у человека, орудующего острым ножом. Отношения с Йоси тоже не складывались — ее суждения казались несовременными и поверхностными, — а с Кунико она вообще старалась не контактировать. Чувствуя свою отрезанность от мира и людей, Яои была глубоко тронута слезами новой знакомой.

— Мне очень приятно, что вы зашли. Знаете, соседи стараются держаться от нас подальше, и я… я устала быть все время одна.

— Вам не за что меня благодарить. — Йоко смущенно покачала головой. — Боюсь, я плохо ориентируюсь в окружающем мире, и часто говорю то, что говорить вовсе и не следовало бы. Поэтому обычно стараюсь вообще молчать, чтобы не обидеть кого-то ненароком. Сказать по правде, во многом именно из-за этого мне и пришлось уйти с прежней работы. Я и на курсы стала ходить главным образом потому, что хочу создать свой собственный, пусть и совсем крошечный мир, в котором можно ни от кого не зависеть.

— Понимаю, — сказала Яои и, вздохнув, принялась излагать официальную версию того, что случилось с Кэндзи.

Йоко слушала очень внимательно, как будто даже испуганно, но постепенно успокоилась, пришла в себя и в конце даже осмелилась задать вопрос.

— Получается, что в последний раз вы видели его утром, когда он собирался на работу?

— Да.

Яои и сама уже верила в то, что все было именно так.

— Как печально, — вздохнула гостья.

— Я и представить не могла, что мы больше никогда уже не увидимся, что он никогда уже не придет домой.

— А что полиция? Они поймали того, кто это сделал?

— Нет, по-моему, у них нет даже никакой версии, — ответила Яои.

По мере того как придуманная история все прочнее укоренялась в ее сознании, сам факт того, что она убила мужа, выглядел все менее и менее реальным.

— Но его же разрезали! — с негодованием воскликнула Йоко. — Это ужасно! Отвратительно! Тот, кто способен на такое, должен быть настоящим чудовищем.

— Я тоже не могу представить, кто мог это сделать, — согласилась Яои, вспоминая фотографию отрубленной руки, показанную ей детективами.

Воспоминание отдалось всплеском острой ненависти к Масако. Как они могли так поступить с ним? Как могли зайти настолько далеко? Внутренний голос подсказывал, что обвинять Масако, по крайней мере, нелогично, но сейчас ей было не до логики — разговаривая о произошедшем, она как будто смотрела на все с другой точки зрения.

Зазвонил телефон. Наверное, Масако, решила она и вдруг подумала о том, как устала от ее вечных указаний, напоминаний, подозрительности. И вообще, кто дал ей право командовать? Прерывать беседу с новой подругой, такой милой и доброжелательной, совсем не хотелось.

— Ничего, я подожду, — заметив ее колебания, уверила Йоко, и Яои ничего не оставалось, как снять трубку.

— Это снова я, Кунигаса, — сообщил знакомый голос. Они звонили ей каждую неделю, интересовались, как у нее дела.

— Спасибо, что позвонили.

— Как вы?

— Спасибо, у меня все в порядке. Более или менее.

— Вы уже вернулись на фабрику?

— Да, вернулась. У меня там подруги, привычная работа, так что уходить пока не собираюсь.

— Весьма разумно, — согласился детектив. — А как мальчики? Вы оставляете их на ночь одних?

— У меня нет другого выбора, — напомнила она, уловив в его голосе оттенок неодобрения.

— Да, конечно, я понимаю. Но все-таки… они ведь остаются без присмотра.

— Перед тем как уйти, я укладываю их спать. Не думаю, что им что-то угрожает.

— Если только не случится пожар или землетрясение. Такое иногда бывает. В случае чего немедленно звоните в полицейский участок.