– Не упадешь, ты ведь держишься, – рассмеялся я. – Просто наклоняйся, если тебя тошнит. А я пойду сделаю нам по чашечке горячего кофе.

Анджела послушалась и, подойдя к борту, посмотрела вниз, крепко ухватившись за деревянную обшивку.

– Как холодно... – с трудом проговорила она.

– Да, милая, – ответил я и дважды выстрелил ей в затылок.

Она не успела ничего почувствовать – я сдержал свое обещание. Обхватив ее за пояс, я не дал телу осесть назад, чтобы кровь не забрызгала палубу и мою одежду, и держал до тех пор, пока первичное кровотечение не прекратилось. Через двадцать минут Анджела погрузилась в волны, которые внушали ей такой ужас.

– Прощай, любимая, – сказал я, смахивая слезу. – Мне очень жаль, поверь.

Я в последний раз посмотрел на ее лицо, уходящее в черную воду, такое прекрасное, такое чарующее. Сердце сковал холод – я никогда больше не увижу Анджелу.

Зачем я ее убил?

Потом я тысячу раз задавал себе этот вопрос, и ответ был только один: я киллер, убивать – моя профессия.

Я понимаю, такое объяснение звучит слишком напыщенно, но в конечном счете все сводится именно к этому. Слишком много было причин убить и слишком мало, чтобы оставить в живых. В подобных обстоятельствах руководствуешься инстинктом. Нравится тебе или не нравится – должен, и все. Привычка, автоматизм.

Кроме того, Анджела была стукачкой и рано или поздно сдала бы меня легавым. Она меня использовала – так сказал Логан. И никогда не любила, теперь это было ясно. Я просто защищал себя, и не только себя, а всю организацию. Если еще точнее, я защищал себя от Анджелы и от организации. Просто чудо, что Д. Б. не решил избавиться разом от нас обоих – на тот случай, если она успела меня завербовать. Вырезать зараженное место – с запасом, чтобы исключить всякий риск. Кстати, еще не факт, что не решил. Надо быть настороже.

Все так, но легче от этого не становится.

Я смотрел, как Анджела уходит в темноту, и вытирал все новые слезы солеными пальцами.

Правильно ли я поступил?

Ну конечно, правильно. Она мешала, и ее следовало устранить. Логан ясно сказал.

И все-таки?

Откуда мне знать? Может, стоило рискнуть? Но какое право я имел принимать решение? Д. Б. отдал приказ, как всегда, и наверняка имел достаточные основания.

"Мы не убиваем просто так", – сказал Логан. Верно. Зачем нам? А значит, Д. Б. был уверен, что Анджела представляет вполне реальную опасность. Что мне еще нужно знать? Вполне достаточно, других аргументов не надо. И все-таки...

Если разобраться, я убил целую семью. Старую больную мать и заботливую любящую дочь. Всю их историю, жизнь, любовь – стер начисто. Может, что-то со мной не так?

Не стоит об этом думать – задвинуть подальше и постараться забыть.

Я завел мотор и повернул к берегу. Уже начало светать, ветер немного утих, волны стали пониже. Не успел я пройти и нескольких метров, как вода рядом с бортом вспучилась от мощного подводного взрыва, едва не перевернув катер. Я изо всех сил налег на рулевое колесо. Волна окатила меня с головой, смыв слезы с лица.

Зубная бомба сработала, но взрывчатки, пожалуй, стоит класть поменьше.

Как уже здесь упоминалось, я не пью. В общем и целом это верно, но бывают и исключения. Сейчас объясню. Как правило, я не притрагиваюсь к спиртному: мне не нравится ни его вкус, ни то, как оно на меня действует. Кроме того, я люблю всегда быть в форме – при моей работе это просто необходимо. Однако временами, когда становится совсем уж паршиво и трезвость трудно переносить, я пью. Выбираю этикетку покрасивее (обычно шотландское виски) и покупаю себе на вечер бутылочку. Только на один вечер. И выпускаю пар. Не очень часто, пару раз в год – в терапевтических целях, не более того.

Нужно упасть на самое дно, прежде чем всплывать.

И вот, вернувшись домой из гавани, я запер все оружие в сейф, положил ключ в конверт и отправил сам себе по почте. Потом пошел и купил по бутылке виски, водки и джина. Операция с сейфом и ключом – для моей собственной безопасности. Мне нельзя дотрагиваться до оружия в нетрезвом виде, иначе я пущу себе пулю в лоб. Обязательно.

– Вечеринка? – улыбнулся индус, стоящий за прилавком.

– Вроде того.

В узком кругу: только я да мои мертвецы.

Теперь включить сигнализацию, запереть двери и окна, задвинуть шторы – и вперед. Ненавижу виски, его бьющий в нос запах и тошнотворный солодовый привкус, который обволакивает язык. Каждый раз приходится привыкать заново. Еще два глотка, и бокал опустел.

– Как холодно... – повторяет Анджела, и я тороплюсь налить еще. – Холодно, холодно!

Ее лицо в воде, бледное, безжизненное... стоит перед глазами – никак от него не избавиться. Надо представить Анджелу живой и смеющейся... Нет, еще хуже. Она никогда больше не улыбнется мне, хотя, по правде говоря, Анджела и раньше была не очень-то улыбчивая. Вечно куксилась... Впрочем, куда ей до меня самого!