Ренана усмехнулась: «Шмулик надоедает мне, чтобы я ему связала такую же кипу, а-ля Ронен. Как только у того появляется новая кипа, так у меня появляется работа.

Ведь надо вязать для обоих! Рувику надо связать зеркально-отражённую. Но сейчас я никак не могу усечь рисунок орнамента, а Шмульке надо в точности а-ля Ронен.

Хоть подходи и попроси кипу, чтобы рисунок снять! И никак не могу подобрать нитки нужного тона». Ширли засмеялась и предложила: «Пойдём, вместе поищем нитки, может, вместе легче будет найти! Я знаю один магазинчик в Эрании-Бет, рядом с рынком — там чего только нет. А насчёт рисунка… Кажется, я поняла, в чём тут хитрость. Потом скажу…» На них зашикали, потому что в этот момент раздались первые звуки песни, которую запели Гилад и Ронен. И сразу же началось!..

Ширли казалось, что никогда раньше она не слышала и не видела такого искреннего веселья, такой чистой, гордой радости, с какой артисты исполняли свои песни, а присутствующие их подхватывали. Вся Лужайка, казалось, на едином дыхании воспринимала возносящиеся ввысь чарующие мелодии. Ширли с интересом смотрела, как подростки, обняв друг друга за плечи, образовали кружок и пустились в пляс.

К ним присоединились их отцы и старшие братья, образовав круг пошире.

Девочка, выросшая в Эрании-Далет и не помнившая, что в раннем детстве родители брали их на концерты в «Цлилей Рина», с удивлением смотрела, как отцы и старшие братья сажали себе на плечи хохочущих и визжащих от восторга малышей и отплясывали с ними. Вот пляшет молоденький папа и нежно с ласковой, глуповато-любящей улыбкой на лице прижимает к себе крохотного ребёночка, таращащего светлые полу-бессмысленные глазёнки на яркие огни, освещающие Лужайку. Молодые девушки, весело подхватив за руки девочек помладше, побежали весёлой цепочкой за усыпанные огненными цветами заросли бугенвильи, встали в круг и начали весёлый, зажигательный танец. Ренана схватила Ширли за руку и потащила в круг, по дороге прихватив ещё пару подруг, на ходу познакомив их с Ширли.

Спустя короткое время уже вся Лужайка пела, ритмично хлопала в ладоши, плясала.

Над Лужайкой разносились сильные, чистые, красивые голоса любимых артистов.

Нехама сидела, обняв малышку Шилат, и обе ритмично хлопали в ладоши и подпевали.

Облачённая в уже упомянутые одинаковые жилетки группа подростков, в которой тон задавали близнецы Дорон, образовала поблизости от сцены свой круг, который постепенно превратился в цепочку, незаметно перекатившуюся на сцену; и вот уже звонкие мальчишеские голоса задорно и красиво перекликаются с голосами Гилада и Ронена.

Шмулик и Рувик возникли рядом с артистами. Вчетвером они ритмично раскачивались, распевая одну песню за другой, разошлись по обе стороны сцены, снова сошлись, а вокруг них цепочкой ритмично сновали поющие хором мальчики. Группа подростков образовала полукруг, подыгрывая на гитарах певцам. Среди них неожиданно возник Гилад с маленькой затейливой арфочкой в руках. Ренана указала на неё и прошептала: «Это, — знаешь? — старинный гитит, его сделали Гиладу по особому заказу в Шалеме, в экспериментальных мастерских Института древней музыкальной традиции. Рувик тоже хочет это освоить, как-нибудь потом, когда время будет…».

Гитаристы тут же спрятали за спины свои гитары.

Ширли и Дороны смотрели на сцену, где рядом с любимыми артистами пели и танцевали Шмулик и Рувик. Такими же сияющими глазами смотрели на сцену, время от времени поглядывая по сторонам, и родные остальных мальчиков-студийцев, поющих и танцующих на сцене. Один маленький рыженький мальчик-студиец из тех, что цепочкой передвигались по сцене, показался Ширли очень знакомым. Но она никак не могла вспомнить, кто бы это мог быть.

Ренана и близнецы давно уже прожужжали Ширли все уши о том, что завсегдатаи «Цлилей Рина» знают наизусть весь репертуар любимых артистов, Гилада и Ронена. «До чего красиво поют!.. Как их тепло принимают! Здорово!» — восхищалась Ширли. Не успели студийцы пропеть пару-другую куплетов, как к ним тут же присоединялись сначала отдельные голоса, а потом и добрая половина «Цлилей Рина». Молодёжь, как видно, просто не способна была устать от весёлого бесконечного кружения в танце, сопровождаемого пением и ритмичными хлопками в ладоши.

Кружась среди веселящейся толпы девчонок в длинных юбках, Ширли и не вспоминала, что она-то, подобно белой вороне, отплясывает в своих любимых джинсах густо-синего цвета, тогда как у всех девочек, не говоря уж об их мамах, длинные, почти до земли, юбки. И никому это не мешало! Она ощущала себя естественной и неотделимой частью всей этой зажигательно-весёлой, звенящей кутерьмы.

Натанцевавшись, они с Ренаной вернулись и сели рядом с Нехамой, с интересом уставившись на сцену. Бенци уже несколько раз подходил к Нехаме и участливо спрашивал, как она, не утомляет ли её шум? Нехама с улыбкой качала головой и говорила: «Что ты, дорогой! Всё просто замечательно!» Ренана, немного смущаясь, объяснила подруге: «Мама ждёт маленького, вот папа и беспокоится…» Ширли слабо кивнула, а про себя попыталась сообразить, насколько же этот будущий братик (или сестрёнка) будет младше Ренаны (а главное — Ноама).

Ширли заметила, что и оба артиста, и хор мальчиков, и время от времени присоединяющаяся к ним маленькая группа подростков-гитаристов исполняют не просто отдельные, следующие друг за другом номера программы, а нечто, композиционно связанное в единое целое, и это у неё непостижимым образом ассоциировалось с эранийскими мюзиклами. Да это же хасидский мюзикл, о котором как-то обмолвились близнецы Дорон? Красиво!..

То и дело Ширли робко и украдкой переводила взгляд со сцены на затейливые круги и цепочки танцующих и поющих мужчин, незаметно стараясь глазами отыскать Ноама.

Он топтался в малом кругу, с одной стороны, положив ему руку на плечо, топтался Максим, с другой бойко отплясывал Ирми. Вдруг она заметила, что и Ноам украдкой поглядывает на ряды зрителей, ищет её глазами. Найдя, он смущённо, немного стыдливо улыбнулся, — и лицо девочки озарила счастливая улыбка. А потом, кружась с девочками в танце, она неожиданно заметила, что Ноам таки достал её взглядом даже через густые заросли бугенвильи. Бенци тоже заметил направление взора старшего сына через бугенвилью и что-то ему прошептал, сверкнув глазами. Тот покраснел, потупился и больше уже старался не смотреть в ту сторону. Ширли вышла из круга, вернулась на место, уселась рядом с Нехамой и оттуда спокойно озирала Лужайку… Право же, не стоило Ноама ставить в неловкое положение, решила она, а его летучие взоры так приятны, так созвучны мелодиям, всей тёплой, зажигательной атмосфере, нежно окутывающей «Цлилей Рина». За нею тут же появилась Ренана, удивлённо спрашивая её: «Чего вдруг ты ушла?» — «Устала. Хочу посидеть немножко.