— Я… я не знаю, — произнес он наконец, прервав бесконечный поток разрозненных мыслей.

Самое странное, что он дал честный ответ, а не просто ушел от давления, которое она вдруг на него обрушила. Он и в самом деле не знал.

— Хм-м, — протянула Картье. — Зато ты правдивый.

Брим мог только кивнуть головой — ее вопросы обрушились на него, как мешок кирпичей. И ответить на них он не мог, потому что она была права. Он понятия не имел, кто он, потому что после всех этих лет он мог только сказать, что он — это он.

— Так я и думала, Вилф Брим, — сказала она, кладя руку ему на рукав. — Никто не может отринуть свои корни так тщательно, как сделал ты, не выбросив при этом куда как больше. Куда больше, чем сам собирался.

После долгого задумчивого молчания Брим вздернул подбородок, испытывая легкое раздражение от неожиданных вопросов, — тем более что не мог на них ответить.

— Ладно, — согласился он. — Да, я наверняка выбросил много личного багажа. Ну и что? Что плохого в том, что я сам по себе? Я всегда был чертовски независим, так позволь мне таким и остаться.

— Вилф! — возразила она, кладя руку ему на губы. — Я же не хотела сказать, что в этом всем было — или есть — что-то плохое. Видит Вут, ты отлично действуешь сам по себе. Я только хотела знать, кем ты себя считаешь.

Брим мысленно пожал плечами. Приятно, что такая прекрасная женщина небезразлична к тому, кто он.

— А что тебе еще интересно, Ева? — спросил он, улыбаясь помимо собственной воли. Картье могла бы заставить улыбнуться каменный астероид.

Она вспыхнула.

— Ну, ничего важного, Вилф Брим, — сказала она, но глаза ее говорили больше, чем слова.

— Я тебе не верю, — усмехнулся Брим. — А врать ты не очень умеешь.

— Ты уверен, будто хочешь знать, что я на самом деле думаю, Вилф Брим? — спросила она. — Тебе это может не понравиться.

Брим снова нахмурился, и странное чувство появилось где-то у него под ложечкой.

— А ты скажи, — произнес он, пытаясь разрядить ситуацию, которая резко выходила из-под контроля. — Я готов ко всему.

— Ладно, Вилф Брим, — сказала она после минутной нерешительности. — Но боюсь, я вечно буду жалеть, что вообще подняла эту тему.

— Друзья, — серьезно ответил Брим, — никогда не жалеют о том, что говорят друг другу. Особенно когда говорят правду.

— Ладно, — еще раз сказала она, глядя ему в глаза так пристально, будто стараясь заглянуть в душу. — В моих глазах ты не просто независим. Ты одинок, Вилф Брим. Наверное, ты самый одинокий человек из всех, что я видела.

— Одинок? — удивленно переспросил Брим. — Великая Вселенная, Ева! Как я могу быть одиноким? Почти все время у меня столько общества, что я правую руку готов отдать за несколько секунд наедине с самим собой.

— Вилф, — сказала она с легкой грустной улыбкой, — я не об этом.

Но она не успела объяснить свою мысль, как появился с поклоном официант.

— Прошу прощения, что перебиваю, — сказал он, — но у двери ждет шеф Барбюс со срочным сообщением для капитана Брима.

Слегка радуясь прерыванию этого не совсем приятного разговора, Брим взял Картье за руку.

— Кажется, мы это продолжим в другой раз, Ева, — сказал он. — Похоже, снова призывает Долг. Она улыбнулась:

— Он это умеет, Вилф. Особенно на войне.

И тут Брим, вопреки только что испытанным неприятным минутам, услышал свои слова:

— Давай как-нибудь еще раз поужинаем, Ева. Вскорости.

— Я буду рада, Вилф, — ответила она, поправляя длинные прямые волосы и глядя ему прямо в глаза. — Особенно если вскорости.

— Тогда до встречи, — сказал он, вставая из-за стола. Она снова откинулась в кресле и положила ногу на ногу.

— Будь осторожен, Вилф.

— И ты тоже.

С этими словами он повернулся и вышел из кают-компании в коридор, где стоял Барбюс с кейсом под мышкой.

— Совершенно секретный пакет из Адмиралтейства, капитан.

Не прошло и метацикла, как они оба уже летели на Авалон в скоростном пакетботе на совещание в штабе. Странно, но всю дорогу Брим не мог выкинуть из головы слова Картье. Одинок? Как можно быть одиноким посреди такого хаоса? И как вообще получилось, что так много места в его жизни занял вдруг человек, ранее почти незамечаемый?

На планете Брим оказался в группе командиров крыльев, докладывающих информацию «с переднего края» сотрудникам генерального штаба. В ответ на рост числа поступающих в Верховное Командование просьб о защите торгового флота Колхаун предупреждал, что нагрузка по прикрытию станет невыносимой, если облачники усилят напор на наземные цели — или на спутники Портов Флота.