Полное собрание стихотворений
вернуться

Блок Александр Александрович
Шрифт:

Январь 1905

«Я живу в отдаленном скиту…»

Я живу в отдаленном скитуВ дни, когда опадают листы.Выхожу – и стою на мосту,И смотрю на речные цветы.Вот – предчувствие белой зимы:Тишина колокольных высот...Та, что нынче читала псалмы, —Та монахиня, верно, умрет.Безначально свободная ширь,Слишком радостной вестью дыша,Подошла – и покрыла Псалтирь,И в страницах осталась душа.Как свеча, догорала она,Вкруг лица улыбалась печаль.Долетали слова от окна,Но сквозила за окнами даль...Уплывали два белых цветка —Эта легкая матовость рук...Мне прозрачная дева близкаВ золотистую осень разлук...Но живу я в далеком скитуИ не знаю для счастья границ.Тишиной провожаю мечту.И мечта воздвигает Царицу.

Январь 1905

Повесть

Г. Чулкову

В окнах, занавешенных сетью мокрой пыли,Темный профиль женщины наклонился вниз.Серые прохожие усердно проносилиГруз вечерних сплетен, усталых стертых лиц.Прямо перед окнами – светлый и упорный —Каждому прохожему бросал лучи фонарь.И в дождливой сети – не белой, не черной —Каждый скрывался – не молод и не стар.Были как виденья неживой столицы —Случайно, нечаянно вступающие в луч.Исчезали спины, возникали лица,Робкие, покорные унынью низких туч.И – нежданно резко – раздались проклятья,Будто рассекая полосу дождя:С головой открытой – кто-то в красном платьеПоднимал на воздух малое дитя...Светлый и упорный, луч упал бессменный —И мгновенно женщина, ночных веселий дочь,Бешено ударилась головой о стену,С криком исступленья, уронив ребенка в ночь...И столпились серые виденья мокрой скуки.Кто-то громко ахал, качая головой.А она лежала на спине, раскинув руки,В грязно-красном платье, на кровавой мостовой.Но из глаз открытых – взор упорно-дерзкийВсё искал кого-то в верхних этажах...И нашел – и встретился в окне у занавескиС взором темной женщины в узорных кружевах.Встретились и замерли в беззвучном вопле взоры,И мгновенье длилось... Улица ждала...Но через мгновенье наверху упали шторы,А внизу – в глазах открытых – сила умерла.Умерла – и вновь в дождливой сети тонкойЗычные, нестройные звучали голоса.Кто-то поднял на руки кричащего ребенкаИ, крестясь, украдкой утирал глаза...Но вверху сомнительно молчали стекла окон.Плотно-белый занавес пустел в сетях дождяКто-то гладил бережно ребенку мокрый локон.Уходил тихонько. И плакал, уходя.

Январь 1905

Твари весенние

(Из альбома «Kindisch…» [11] Т. Н. Гиппиус)

Золотисты лица купальниц.Их стебель влажен.Это вышли молчальницыПоступью важнойВ лесные душистые скважины.Там, где проталины,Молчать повелено,И весной непомерной взлелеяныПоседелых туманов развалины.Окрестности мхами завалены.Волосы ночи натянуты туго на срубыИ пни.Мы в листве и в тениИздали начинаем вникать в отдаленные грубыПриближаются новые дни.Но пока мы одни,И молчаливо открыты бескровные губыЧуда! о, чуда!Тихонько дымПоднимается с пруда...Мы еще помолчим.Утро сонной тропою пустило стрелу,Но одна – на руке, опрокинутой в высь,Ладонью в стволистую мглу —Светляка подняла... Оглянись:Где ты скроешь зеленого света ночную иглу?Нет, светись,Светлячок, молчаливой понятный!Кусочек света,Клочочек рассвета...Будет вам день беззакатный!С ночкой вы не радели —Вот и всё ушло...Ночку вы не жалели —И становится слишком светло.Будете маяться, каяться,И кусаться, и лаяться,Вы, зеленые, крепкие, малые,Твари милые, небывалые.Туман клубится, проноситсяПо седым прудам.Скоро каждый чертик запроситсяКо Святым Местам.

11

«Детское» (нем.)

19 февраля 1905

«Иду – и всё мимолетно…»

Иду – и всё мимолетно.Вечереет – и газ зажгли.Музыка ведет бесповоротно,Куда глядят глаза мои.Они глядят в подворотни,Где шарманщик вздыхал над тенью своей.Не встречу ли оборотня?Не увижу ли красной подруги моей?Смотрю и смотрю внимательно,Может быть, слишком упорно еще...И – внезапно – тенью гадательной —Вольная дева в огненном плаще!..В огненном! Выйди за поворот:На глазах твоих повязка лежит еще...И она тебя кольцом неразлучным сожметВ змеином логовище.

9 марта 1905

Песенка

Она поет в печной трубе.Ее веселый голос тонок.Мгла опочила на тебе.За дверью плачет твой ребенок.Весна, весна! Как воздух пуст!Как вечер непомерно скуден!Вон – тощей вербы голый куст —Унылый призрак долгих буден.Вот вечер кутает окноСплошными белыми тенями.Мое лицо освещеноТвоими страшными глазами.Но не боюсь смотреть в упор,В душе – бездумность и беспечность!Там – вихрем разметен костер,Но искры улетели в вечность...Глаза горят, как две свечи.О чем она тоскует звонко?Поймем. Не то пронзят ребенкаБезумных глаз твоих мечи.

9 апреля 1905

Легенда

Господь, ты слышишь? Господь, простишь ли? —Весна плыла высоко в синеве.На глухую улицу в полночь вышлиВеселые девушки. Было – две.Но Третий за ними – за ними следомМелькал, неслышный, в луче фонаря.Он был неведом... одной неведом:Ей казалось... казалось, близка заря.Но синей и синее полночь мерцала,Тая, млея, сгорая полношумной весной.И одна сказала... «Ты слышишь? – сказала. —О, как страшно, подруга... быть с тобой»И была эта девушка в белом... в белом,А другая – в черном... Твоя ли дочь?И одна – дрожала слабеньким телом,А другая – смеялась, бежала в ночь...Ты слышишь, господи? Сжалься! О, сжалься!Другая, смеясь, убежала прочь...И на улице мертвой, пустынной остались.Остались... Третий, она и ночь.Но, казалось, близко... Казалось, близкоТрепетно бродит, чуть белеет заря...Но синий полог упал так низкоИ задернул последний свет фонаря.Был синий полог. Был сумрак долог.И ночь прошла мимо них, пьяна.И когда в траве заблестел осколок,Она осталась совсем одна.И первых лучей протянулись нити,И слабые руки схватили нить...Но уж город, гудя чредою событий,Где-то там, далеко, начал жить...Был любовный напиток – в красной пачкекредитокИ заря испугалась. Но рукою СудьбыКто-то городу дал непомерный избыток,И отравленной пыли полетели столбы.Подходили соседи и шептались докучно.Дымно-сизый старик оперся на костыль —И кругом стало душно... А в полях однозвучноХохотал Невидимка – и разбрасывал пыльВ этом огненном смерче обняла она крепчеПыльно-грязной земли раскаленную печь...Боже правый! Соделай, чтобы твердь стала легче!Отврати твой разящий и карающий меч!И откликнулось небо: среди пыли и давкиПоявился архангел с убеленной рукой:Всем казалось – он вышел из маленькой лавки,И казалось, что был он – перепачкан мукой...Но уж твердь разрывало. И земля отдыхала.под дождем умолкала песня дальних колес...И толпа грохотала. И гроза хохотала.Ангел белую девушку в дом свой унес.

5 апреля 1905

«Ты в поля отошла без возврата…»

Ты в поля отошла без возврата.Да святится Имя Твое!Снова красные копья закатаПротянули ко мне острие.Лишь к Твоей золотой свирелиВ черный день устами прильну.Если все мольбы отзвенели,Угнетенный, в поле усну.Ты пройдешь в золотой порфире —Уж не мне глаза разомкнуть.Дай вздохнуть в этом сонном мире,Целовать излучённый путь...О, исторгни ржавую душу!Со святыми меня упокой,Ты, Держащая море и сушуНеподвижно тонкой Рукой!

16 апреля 1905

«Я вам поведал неземное…»

Я вам поведал неземное.Я всё сковал в воздушной мгле.В ладье – топор. В мечте – герои.Так я причаливал к земле.Скамья ладьи красна от кровиМоей растерзанной мечты,Но в каждом доме, в каждом кровеИщу отважной красоты.Я вижу: ваши девы слепы,У юношей безогнен взор.Назад! Во мглу! В глухие склепы'Вам нужен бич, а не топор!И скоро я расстанусь с вами,И вы увидите меняВон там, за дымными горами,Летящим в облаке огня!