Шрифт:
Он попытался разогнуть пальцы. Сначала осторожно, а потом с силой. Пальцы внезапно разжались и упали на вымощенную булыжником мостовую.
Вернулся официант с шампанским.
Фрэнк нашел носовой платок, завернул в него пальцы и сунул их в карман. Из глаз у него потекли слезы.
Официант положил руку на плечо Блэквеллу.
– Courage, – сказал он.
Блэквелл повернулся к официанту и сдавленно произнес:
– Кто-то заплатит за это.
Так говорят все Жертвы.
Глава 2
Фрэнк Блэквелл покинул Париж, увозя небольшую металлическую урну с прахом своей жены. В аэропорту де Голля служба безопасности не хотела пропускать его, но Блэквелл предъявил свидетельство о смерти, выданное префектурой, которое доказывало, что в урне находятся останки Жертвы, а не какое-то приспособление, чтобы сделать Жертвами пассажиров самолета.
Блэквелл прилетел в международный аэропорт Ньюарка и через три часа сел на автобус, следующий в Саут-Лейк, штат Нью-Джерси. Поездка на автобусе заняла еще три часа. Все это время Блэквелл смотрел в окно в никуда, то есть на штат Нью-Джерси.
Родители Клэр ждали его возле магазина скобяных товаров, который одновременно служил местной автобусной станцией. Мистер Ниестром, аккуратно одетый мужчина невысокого роста, стоял, опираясь на бамбуковую трость. Он никогда с ней не расставался. Впервые Фрэнк увидел его в костюме. Глаза мистера Ниестрома были красными. Миссис Ниестром, полная женщина с едва заметными усиками на верхней губе, увидев Фрэнка, разрыдалась.
– Кто это сделал, Фрэнк? – спросил мистер Ниестром, когда они уселись в машину.
– Четверо молодых людей. Черногорские террористы.
– Именно так и передали в новостях, – произнес мистер Ниестром. – Но я так, черт возьми, и не понял, что это за Черногория, будь она проклята.
– Это такая страна, – объяснил Блэквелл. – Или когда-то была страной. Сейчас трудно сказать.
– Одна из тех стран, где живут черномазые?
– Нет, на Балканах. Между Албанией и Югославией. Или она раньше была там. Я имею в виду, как независимая страна.
– А я подумал, что с таким названием она должна находиться где-то в Африке.
– Ну, это распространенное заблуждение, – сказал Блэквелл.
Он никак не мог понять, где кончается искренняя скорбь отца Клэр и начинается лицемерие. Когда-то Клэр сказала ему: «Ведь ты выбираешь себе жену, а не тестя».
– Они убили этих ублюдков, – произнес мистер Ниестром. – Не так ли, Фрэнк?
– Да, именно так.
– Честно говоря, мне жалко, что они мертвы. Знаешь почему, Фрэнк?
– Нет, мистер Ниестром. Почему? – спросил Блэквелл, надеясь, что ему в последний раз приходится общаться с этим человеком.
– Потому что я сам с удовольствием убил бы их.
Однажды Клэр рассказала Фрэнку, что отец часто бил ее в детстве. Миссис Ниестром снимала с нее очки, а мистер Ниестром хлестал дочь ремнем. За то, что та плохо себя вела, или за что-нибудь еще.
«И откуда только сила бралась у такого тщедушного человечка!» – смеялась Клэр.
– Бедная моя девочка, – всхлипнула миссис Ниестром и снова залилась слезами.
Ужин в тот вечер показался Блэквеллу невыносимым.
Фрэнк переночевал в небольшом отеле на краю города, чтобы наутро принять участие в панихиде в лютеранской церкви, которую Клэр давным-давно не посещала. Фрэнк немного жалел, что убили не его, а Клэр, и из-за этого ему приходится хоронить ее, иметь дело с ее родителями, и пытался сообразить, как же ему теперь жить. Он никак не мог избавиться от этого неприятного чувства.
Нет, дело совсем не в том, что он не радовался, оставшись в живых.
Вообще-то.
Глава 3
После панихиды Блэквелл зашел в местное отделение агентства «Развалюхи напрокат» и взял машину, собираясь вернуться в Нью-Йорк. Выехав на 101-е шоссе, он вспомнил про бар Поляка, что между заправочной станцией «Мобайл Флаинг А» и мебельным магазинчиком Этьена Аллена. Они с Клэр частенько бывали там, и теперь он решил заглянуть туда последний раз, чтобы вспомнить былое.
Поляк выглядел по-прежнему – этакий здоровяк с окаймляющими лысину густыми волосами. А поскольку в его жилах текла польская кровь, то он носил закрученные кверху усы и имел брюшко, по конфигурации напоминавшее шар для кегельбана. Пучеглазый, он ходил, выворачивая ступни, как герой мультфильмов – утенок Дональд. Выглядел он очень забавно, и жители Саут-Лейка не принимали его всерьез, даже немного презирали. Но только до случая с Томми Трамбелли, или, как его здесь называли, Томми Забиякой.