Это случилось два года назад. Томми Забияка был заведующим складом компании «Сиерз», что располагался в пяти милях по 123-му шоссе от Нетконга. В тот день Томми стал победителем ежегодного турнира по армреслингу в честь Дня Гарибальди в Сэддл-Ривер. Чертовски довольный собой, он начал смеяться над Поляком, подражая его походке и славянской манере медленно произносить слова. Но Поляк лишь улыбался, продолжая протирать стаканы. Вообще, если живешь в Нью-Джерси, то постепенно начинаешь привыкать к горлопанам из доков.

Потом Томми стал насмехаться над традиционной «келбасой», которую Поляк нарезал на кусочки и, воткнув в них зубочистки в красной целлофановой обертке, бесплатно выставлял посетителям, к их вящему удовольствию. На сей раз Поляк слегка покраснел, но промолчал.

Затем Томми спросил Поляка, когда его предки перестали жить на деревьях – до или после Второй мировой войны? На что Поляк, глубоко вздохнув и вытерев свои здоровенные красные ручищи о фартук, добродушно ответил:

– Все, Томми, хватит. Заткнись, иначе я набью тебе морду.

Томми имел рост выше среднего, но казался ниже из-за мускулистого тела, делавшего его похожим на медведя. Он увлекался тяжелой атлетикой, обладал черным поясом по карате и в колледже считался первоклассным игроком в бейсбол.

– Хорошо, Поляк, если ты меня хорошенько попросишь, может, я и отстану от тебя. Но приказывать мне ты не можешь – понял?

– Я приказываю тебе, – сказал Поляк. – Вали из моего бара и не смей появляться, пока не научишься прилично себя вести.

Томми поставил на стол бокал с пивом «Миллер Хай Лайф», поправил футболку с изображением Брюса Спрингстина и спросил:

– Ты хочешь вышвырнуть меня из своей забегаловки?

– Да, – ответил Поляк, – именно это я и хочу сделать.

Он снял фартук и вышел из-за стойки. Все расступились. Совсем некстати из музыкального автомата зазвучала старая добрая песня Кола Портера «Давай-ка станцуем». Томми принял боксерскую стойку и принялся подпрыгивать на носочках, пытаясь достать противника кулаками. В школе для малолетних правонарушителей он считался хорошим средневесом и, может быть, стал бы профессионалом, если бы не связался с мафией. Впрочем, речь сейчас не об этом.

Поляк стоял неподвижно, опустив руки. Томми нанес ему мощный удар в лоб, но Поляк устоял, шагнул вперед и наступил Томми на ноги огромными желтыми башмаками. Томми взвизгнул – то ли от боли, то ли от неожиданности – и согнулся пополам. Поляк ударил его по затылку обеими руками, на этом драка и закончилась.

Еще долго жители Саут-Лейка судачили о том, где Поляк научился таким приемам. Одни утверждали, что он в свое время был профессиональным борцом сумо в японском квартале Варшавы. Но ведь все знали, что при коммунистах в Польше не существовало профессионального спорта. В конце концов Джо Дагган, водитель тяжелого девятиосного грузовика, рассказал, что когда-то видел фотографию Поляка в старом номере журнала «Солдат удачи». Тогда Поляк удостоился почетного титула – «Наемник месяца».

Спрашивается, что он делал в штате Нью-Джерси за стойкой бара в Саут-Лейке? Никто этого не знал. Да никто и не спрашивал.

Повинуясь желанию выпить еще, которое редко посещает равнодушных к алкоголю людей, Блэквелл залпом опрокинул вторую рюмку двойного бурбона, усилием воли подавил подступившую к горлу тошноту и знаком заказал третью. Поляк подошел с бутылкой, но наливать не стал.

– Послушай, Фрэнк, – сказал он с шипящим польским акцентом, – это, конечно, не мое дело. Но, по-моему, тебе станет плохо.

– А я не хочу, чтобы мне было хорошо, – ответил Блэквелл.

– Мне жаль Клэр. Прими мои искренние соболезнования, Фрэнк.

– Спасибо, Поляк.

Они замолчали. Лучи заходящего солнца, висевшего в мареве промышленных испарений заводов Нью-Джерси, пробивались сквозь грязные окна бара, бросали блики на красное дерево отделки. В золотистых полосках света плясами радиоактивные пылинки.

– Это правда, что ты был наемником? – спросил Блэквелл.

– Да, – ответил Поляк, – я был наемником.

– Ну и как?

– Вначале мне это нравилось. Но потом стало все труднее находить хоть какое-нибудь оправдание тому, чем я занимался. Нам приходилось убивать слишком много людей, вся вина которых заключалась в том, что они встречались на нашем пути. Поэтому я и решил открыть бар в Нью-Джерси и выработать у себя польский акцент.

– Послушай, – продолжал Блэквелл, – а как мне стать наемником?

– А зачем тебе это, Фрэнк?

– Иногда события складываются так, что все твои чувства оказываются в полном смятении. Только лишив кого-то жизни, ты можешь вернуться в нормальное состояние. Поляк, мне нужно кого-нибудь убить.