— Ладно. — Я захлопываю дверь. — Давай немного подумаем. — Я оглядываю улицу, но все закрыто, если не считать пары грязных забегаловок и конторы мини-такси. — Что ж… схватим такси и вернемся в город, — предлагаю я каким-то не своим, дребезжащим голосом. — Это не отнимет много времени.

Подхожу к обочине и поднимаю руку.

В течение следующих трех минут мимо нас не проезжает ни одной машины. Я имею в виду не такси. Вообще ни одной.

— Спокойное местечко, — замечает Джек наконец.

— В общем, это жилой район. «Антонио» — единственное заведение.

Внешне я по-прежнему спокойна. Но в душе начинаю паниковать. Что теперь? Добраться пешком до Хай-стрит? Но это чертовски далеко.

Смотрю на часы и с ужасом вижу, что уже девять пятнадцать. Больше часа шатаемся по городу и нигде даже не присели. Это я во всем виновата! Не могу спланировать единственный вечер — все у меня идет наперекосяк! Значит, мне вообще ничего нельзя доверить!

Я едва сдерживаю слезы. Очень хочется плюхнуться на тротуар, обхватить голову руками и заплакать.

— Как насчет пиццы? — вдруг спрашивает Джек, и я с внезапной надеждой вскидываю голову.

— А что? Ты знаешь какую-нибудь пиццерию?

— Вон там. Пицца навынос. — Он кивает в сторону одной из грязных забегаловок. — И я вижу скамейку.

Джек показывает на противоположную сторону улицы, где раскинулся крошечный огороженный садик, вымощенный брусчаткой, с деревьями и деревянной скамейкой.

— Иди за пиццей, — улыбается он, — а я займу скамью.

Никогда еще не испытывала такого унижения. Никогда!

Джек Харпер ведет меня в самый шикарный, самый роскошный ресторан в мире. А я предлагаю ему парковую скамью в Клапаме.

— Вот тебе пицца, — говорю я, сгружая горячие коробки. — Я взяла с сыром, ветчиной, грибами и перцем.

Невозможно поверить, что это и есть наш ужин. То есть это даже не назовешь приличной пиццей-гурме с жареными артишоками, ананасами и тому подобным. Просто дешевое тесто с растаявшим свернувшимся сыром, двумя-тремя кусочками ветчины и жалким грибочком посредине.

— Прекрасно! — улыбается Джек. Он откусывает большой кусок и лезет во внутренний карман. — Это предполагалось в качестве сюрприза перед уходом, но поскольку мы здесь…

Я с раскрытым ртом наблюдаю, как он вытаскивает небольшой шейкер из нержавеющей стали и две маленькие чашечки. Отвинчивает крышку и, к моему полнейшему изумлению, наливает в чашечки прозрачную розовую жидкость.

Неужели это?..

— Не может быть! — поражаюсь я.

— Брось, не мог же я позволить тебе всю жизнь гадать, каков он на вкус, верно? — Джек вручает мне чашку и приветственно поднимает свою. — За твое здоровье.

— И за твое.

Я делаю первый глоток, и… о Боже, до чего вкусно! Терпкий, сладкий, с капелькой водки.

— Ну как?

— Восхитительно.

Я делаю еще глоток.

Джек так добр ко мне! Даже притворяется, будто ему весело. Но что он думает на самом деле? Должно быть, презирает меня. Считает полной идиоткой и безмозглой коровой.

— Эмма, ты в порядке?

— Не совсем. — едва выговариваю я. — Джек, мне так жаль. Правда, жаль. Я все так тщательно спланировала! Мы должны были провести вечер в крутом клубе, куда ходят одни знаменитости, и как следует развлечься…

— Эмма… — Джек опускает чашку и смотрит на меня. — Я хотел провести вечер с тобой. Именно так и вышло.

— Да, но…

— Именно так и вышло, — твердо повторяет он, медленно подвигается ко мне, и мое сердце начинает неистово колотиться. О Боже. О Боже! Сейчас он меня поцелует. Сейчас он…

— Ой! О-о-ой!

Я в полной панике вскакиваю со скамьи. По моей ноге бежит паук. Большой черный паук!

— Сбрось его! — кричу я. — Сбрось!

Джек одним резким движением смахивает паука, и я со вздохом облегчения опускаюсь обратно. Но настрой, разумеется, полностью испорчен. Просто отпад! Джек пытается поцеловать меня, а я визжу, как полнейшая идиотка! Ничего не скажешь, сегодня я на высоте!

«Ну почему я так жалка? Почему так ничтожна? — в бешенстве думаю я. — Зачем было так орать? Вполне можно было стиснуть зубы и перетерпеть».

Стиснуть не в буквальном смысле. Следовало просто оставаться невозмутимой. Мало того, нельзя было потерять голову, тогда бы я заметила паука!

— Полагаю, сам ты пауков не боишься, — говорю я Джеку, смущенно улыбаясь. — И вообще вряд ли чего-то боишься.

Джек отвечает неопределенной улыбкой.

— Ты вообще чего-то боишься? — требую я ответа.