Нам все же удается добраться до дома и подняться наверх. Джек ведет меня по коридору, вынимает ключ и открывает дверь. И мы оказываемся в комнате. Большой, светлой, с кремовыми стенами. Вот оно. Наконец-то. Только Джек и я. Одни в комнате. С кроватью.

И тут я случайно ловлю свое отражение в зеркале и с досадой охаю. Совершенно забыла о дурацком костюме Белоснежки! Лицо раскраснелось и распухло, глаза мокрые от слез, волосы растрепаны, в вырезе видна бретелька от лифчика.

Не так я надеялась выглядеть в наш первый раз!

— Эмма, прости, что я вмешался, — просит Джек покаянно. — Это действительно не мое дело. Я не имел права… Просто… просто эта твоя кузина так меня достала…

— Нет! — перебиваю я, поворачиваясь к нему. — Это было здорово! Без тебя я никогда не посмела бы сказать Керри, что думаю о ней. Никогда! Это было… было…

Я замолкаю, тяжело дыша.

Какое-то мгновение мы оба молчим. Джек серьезно смотрит в мое пылающее лицо. Я отвечаю смелым взглядом. Грудь часто вздымается и опускается, кровь бьется в ушах. И тут он наклоняется и целует меня!

Открывает мои губы своими, нетерпеливо дергает за эластичные рукава моего костюма, расстегивает лифчик. Я вожусь с его рубашкой. Его рот накрывает мой сосок, и я издаю возбужденный стон, пока он укладывает меня на согретый солнцем ковер.

О Боже, как все быстро!

Он срывает с меня трусики. Его руки… Его пальцы… я беспомощно охаю… все происходит с такой молниеносной скоростью, я почти не понимаю, что со мной творится. Совершенно не похоже на Коннора. И вообще на все, что я… минуту назад я стояла на полу, полностью одетая, а теперь… он уже…

— Подожди, — прошу я, — подожди, Джек. Мне нужно кое-что сказать тебе.

— Что? — почти кричит он, глядя на меня жаркими, воспаленными глазами. — Что еще?

— Я не знаю никаких штучек, — неохотно признаюсь я.

— Каких штучек? — непонимающе спрашивает он.

— Ну штучек! Вывертов всяких. Ты, наверное, занимался сексом с миллионами супермоделей и гимнасток, которые успели поднатореть в самых невероятных… — Увидев выражение его лица, я поспешно замолкаю. — Не важно. Не имеет значения. Забудь.

— Ни за что. Я заинтригован. Какие такие штучки ты имела в виду?

О Боже! И зачем я вечно разеваю свой дурацкий рот?! Какого черта?

— Никакие, — огрызаюсь я, краснея. — В том-то все и дело. Не знаю я ничего.

— Представляешь, я тоже, — серьезно уверяет Джек. — Абсолютно ничего!

Меня так и подмывает хихикнуть.

— Да неужели?

— Честно-честно! Ничего, — клянется он, но тут же задумчиво замолкает, обводя мое плечо пальцем. — То есть… ладно, так и быть. Есть кое-что.

— Что? — тут же выпаливаю я.

— Ну… — Он долго смотрит на меня, прежде чем покачать головой. — Ни за что.

— Ну расскажи! — Я, не сдержавшись, громко смеюсь.

— Лучше сто раз увидеть, чем один раз услышать, — шепчет он, притягивая меня к себе. — Неужели тебя этому не учили?!

Я влюблена.

Я, Эмма Корриган, влюблена!

Впервые за всю свою жизнь я по уши влюблена. На все сто процентов!

Всю ночь я провела в особняке «Пэнтер корпорейшн». И проснулась в объятиях Джека. Мы занимались любовью, наверное, девяносто девять раз, и это было… просто чудесно. (И как-то получилось, что трюки и выверты не имели к этому никакого отношения. Что оказалось явным облегчением.)

Но разве дело только в сексе? Во всем! Даже в том, как он подал мне чашку чаю в постель, едва я открыла глаза. Как включил свой лэп-топ, специально чтобы поискать в Интернете мои гороскопы, и помог выбрать самый лучший. Он знает все идиотские, постыдные мелочи, которые я старательно скрываю не только от мужчин, но и от всех знакомых, и… и все равно любит меня.

Ну и что же, что он не сказал этого прямо?! Зато сказал кое-что получше!

Я все еще блаженно повторяю про себя его слова.

Мы лежали в постели, глядя в потолок, когда я, сама не знаю почему, спросила:

— Джек, как это ты ухитрился запомнить, что Керри отказалась принять меня на работу?

— Что?

— Как ты смог запомнить, что Керри отказала мне? — Я медленно поворачиваю голову, чтобы взглянуть на него. — И не только это. Все, что я сказала тебе в самолете. Каждую мелочь. О Конноре… вообще все. Ты все помнишь. И я никак не возьму в толк почему.

— Что именно ты не возьмешь в толк? — хмурится Джек.