А как бы хорошо было сейчас не бежать на своих двоих к Обскому морю, а прилететь сюда на вертолете, тихо и мирно десантироваться на берег, развернуть гранатометные комплексы и накрыть шквальным огнем всю поверхность моря, добавляя к этому еще и сброс глубинных бомб с вертолета.

Но не судьба, так не судьба. Остается лишь помечтать…

— Через полста метров — налево! — вновь ожил наушник.

На полном автопилоте отмерив про себя порядка двадцати секунд — примерное время за которое он должен был пробежать эти пятьдесят метров, Холодов свернул налево, тут же увидев прореху в сосновой лесополосе. Небольшая тропинка, пройти по которой было бы весьма сложно из-за обильно выпавшего снега.

— Ходу не сбавлять! — гаркнул он не оборачиваясь, и первым помчался по сугробам, ноги в которых утопали по колено, стараясь не сбавлять темпа бега. — Айсберг, скоро станция?

— Полста метров по лесу, и выйдете к путям. По ним сворачивайте направо. И метров через двести окажетесь на станции.

Холодов как раз вывернул на железнодорожное полотно, когда в наушнике раздался голос одного из «Дьяволов».

— Говорит Челюскин три, Холод, как слышите меня?

Холод не был установленным позывным. Это было одновременно и кодовое название всей операции и личное прозвище каперанга Холодова. В столь тесной команде, какой были «Морские дьяволы», субординация держалась недолго. Шестеро из команды были старшими лейтенантами. Остальные четверо имели звание каптри, то есть капитанов третьего ранга, и хоть и отдавали дань уважения опыту Сергея и его званию, но слова «Товарищ капитан третьего ранга, позвольте доложить…», давно канули в лету.

— Говори, Кирпич.

Раз уж Челюскин три перешел с позывных на прозвища — к чему самому Холодову соблюдать правила.

— Скорая на подходе, пробивается через пробку. Мы осмотрели здесь все. Живых — единицы, десятка человек не наберется.

— Сколько всего погибших?

— Более полутора сотен! И это только приблизительный подсчет! Многие наверняка ушли под воду, и их унесло течением в Обское море… А главное — далеко не у всех погибших естественный характер травм. Очень многие умерли уже после катастрофы, и не от ран, полученных при падении поезда.

— А от чего именно?

Сергей знал, что услышит в ответ, но ему нужно было подтверждение его мыслей.

— Имеются следы зубов и когтей. У многих сломана шея, при чем произошло это уже после падения вагонов. Люди выбирались из-под обломков, выходили на берег или на лед, а там их встречали наши клиенты.

— Свидетели есть?

— Никого! Никто не видел этих существ.

— Следы?

— Буран, Холод, — лаконично ответил Кирпич.

— Да, буран…

Сергей рефлекторно сбавил скорость, приближаясь к железнодорожной станции, представлявшей из себя небольшое строение из трех стен, обращенное отсутствующей стеной к железной дороге. Строго говоря, стена была, но из-за громадных оконных проемов, в которых отродясь не было стекол, создавалась иллюзия ее полного отсутствия.

Почти что автобусная остановка, только габаритом побольше! В ее левом углу, к которому приближался Сергей, ютилась крохотная будка кассирши.

— Челюскины два, три, четыре, подтягивайтесь к нам. Айсберг! Ведите их. Разделите наши каналы связи, так чтобы мы не слышали ваших советов.

— Судя по радару, вы на месте, Челюскин один, — отозвалась база.

— Судя по тому, что я вижу перед собой, это действительно так, — согласился Холодов, вынимая из кобуры пистолет.

Он остановился метрах в пяти от станции и предостерегающе поднял руку вверх, призывая своих бойцов последовать его примеру. Четверо «Дьяволов» встали с ним в один ряд, бесшумно остановившись и замерев с оружием наизготовку.

Холодов был уверен в том, что застать здесь буранника им не светит. Опыт работы в Бердске, накопленный за кропотливым сбором скудных сведений об этих тварях, подсказывал, что зверюга, покусав человека, ушла обратно под лед, оставив его превращаться. Они не преследовали своих жертв — либо убивали на месте, и тогда никто и никогда уже не мог установить, куда, как и почему пропал человек, либо оставляли в живых, продлевая таким образом свой род, превращая людей в подобных себе. Поэтому если жертва успела добраться до станции, то тут она может считать себя в безопасности — буранник не последует за ней. Не должен последовать…

Однако вырваться в маленькое помещение просто так, наобум, было бы непростительной ошибкой. Лучше переоценить врага, чем недооценить его.

Несколько скупых жестов, понятных лучше любых слов, и бойцы рассредоточились, подбираясь к станции с разных сторон, блокируя двери и окна. Сам Холодов направлялся к двери, намереваясь ворваться в помещение. Дверь все еще была вне его поля зрения, скрытая за углом, но еще через пяток шагов он должен был увидеть ее.

Занавеска на окне дрогнула, а затем слетела на пол, открывая взгляду Сергея жуткое зрелище — громадную тушу буранника, стремительно надвигавшуюся на насмерть перепуганную девушку.

Он не успел бы ничего сделать, даже если бы захотел — одного взгляда на буранника было достаточно, чтобы понять что пули «Пернача» для него — словно комариные укусы. К тому же, было куда больше шансов попасть в людей, нежели в эту тварь — полет пули в замкнутом пространстве — вещь сложно предсказуемая.

Буранник был слишком быстр для того, чтобы Сергей успел хотя бы сориентироваться…

Шаг, и девушка падает на пол с откушенной почти по локоть рукой. Затем тварь задержалась воле нее на какие-то доли секунды, словно что-то обдумывая, и сделала еще один шаг к забившемуся в угол парню. Из-за широкой спины буранника Сергей не мог видеть что произошло, но когда тварь отошла чуть в сторону, отчетливо увидел страшную рану на животе молодого человека. В его перепуганных глазах уже стоял образ смерти — Костлявая была где-то рядом, неотступно следуя за буранником.