Лейтенант почти не помнил, как ему удалось посадить на воду еле управляемый самолет, проверить спасательный пояс и выпрыгнуть из кабины. Трое суток провел летчик в открытом море один, страдая от жажды, ожогов. Все считали его погибшим, когда катер привез Рыжова в Севастополь — измученного, без сознания, но живого.

Вспомнили еще раз и о трех августовских таранах летчиков 9-го полка Владимира Грека, Бориса Черевко и Александра Катрова, во время которых погиб младший лейтенант Грек.

А на днях друг Любимова заместитель командира 1-й эскадрильи старший лейтенант Семен Карасев на подступах к Севастополю таранил крылом своего истребителя фашистский бомбардировщик Ю-88, а сам выбросился на парашюте.

В тот же день пилот 8-го истребительного авиаполка сержант Соколов был подожжен при штурмовке войск противника. Подобно капитану Гастелло он направил свой самолет в немецкую автоколонну. Несколько автомашин и цистерн взорвались вместе с самолетом. А на следующий день так поступил командир звена 62-го авиаполка старший лейтенант Владимир Воронов. Он прикрывал над целью своих бомбардировщиков и был подбит зениткой. Спастись из горящего самолета на парашюте, значит попасть в плен. А плен хуже смерти. И Воронов на пылающем истребителе врезался в зенитное орудие, уничтожив его вместе с расчетом.

Потом разговор пошел об уровне тактической подготовки немецких летчиков. Мнения наших пилотов сошлись на том, что если присмотреться внимательней, действия противника однообразны, и кто разгадал это и осмыслил, тот в воздушном бою чувствовал себя хозяином положения.

— Товарищ старший политрук, можно вопрос?.. Вчера над передовой фашистских самолетов было намного меньше, чем раньше. Куда они делись?

— Есть предположение, — ответил Ныч, — что противник перебросил часть авиации против Южного фронта.

Подошел к карте капитан Любимов.

— Комиссар, дай и мне слово сказать? — и не дожидаясь согласия Ныча, сообщил, что в последних числах сентября наших самолетов над Перекопом прибавилось.

Прибыл, смешанный полк, вооруженный новейшими двухкилевыми красавцами — пикирующими бомбардировщиками Пе-2 и высотными истребителями Миг-3. Этим истребителям немцы дали свое название «гуты». Полк же этот командир Иван Васильевич Шарапов (службу в Черноморской авиации Любимов начинал в его эскадрилье) сформировал из бывалых летчиков-испытателей, инспекторов по технике пилотирования, командиров подразделений и инструкторов летных школ.

Начала действовать на Перекопе и эскадрилья истребителей — бомбардировщиков капитана Арсения Шубикова, прославившегося своей отвагой и изобретательностью, особенно в налетах на порт Констанцу, на нефтебазы Плоешти, в разработке и осуществлении операции по Чернаводского моста через Дунай.

В начале войны доживали свой век четырехмоторные тихоходы, тяжелые бомбардировщики ТБ-3. Летать на них на врага днем, да и ночью было гибельно. Решили использовать эти самолеты в роли авиаматок. Тем более, что применялись они в таком количестве еще до войны, на учениях.

Под крыло тяжелого бомбардировщика подвешивались на жестком креплении два истребителя И-16. Каждый из этих истребителей брал по две крупнокалиберные бомбы. Сам И-16 с таким грузом взлететь не мог. И радиус полета его ограничен.

ТБ-3 пролетали сотни километров над морем. Не доходя вражеского порта, истребители отцеплялись и продолжали самостоятельный полет на цель. Авиаматка разворачивалась на обратный курс. И-16 сбрасывали бомбы на порт, пробивались сквозь сильный зенитный огонь к морю и из-за ограниченности бензина садились для заправки в Одессе.

По Чернаводскому мосту немцы беспрерывно перебрасывали на фронт войска и военные грузы. Под перекрытием моста находился нефтепровод. Эта важнейшая для противника коммуникация имела усиленную наземную и противовоздушную охрану, и тем не менее в августе 1941 года была уничтожена черноморской авиацией. В операции принимали участие новые бомбардировщики Пе-2, но завершить ее пришлось эскадрилье Арсения Шубикова, доставленной в район цели на подвесках ТБ-3. За эту операцию капитан Шубиков награжден орденом Ленина. На днях он приземлялся в Тагайлах повидаться Любимовым и рассказал обо всем с подробностями. И про низкую облачность над Дунаем не забыл, и про три сплошные стены заградительного огня, и о том сказал, как командующий ВВС встречал с этого задания летчиков, благодарил их.

После отхода частей 51-й армии к Пятиозерью, на Перекопском перешейке установилось относительное затишье. Над немецкой 11-й армией нависла угроза оказаться отрезанной от своих коммуникаций и разгрома ее на перешейке у Сиваша. Кроме 49-го горнострелкового корпуса и лейбштандарта «Гитлер», командующий армией Майнштейн вынужден был снять с Крымского направления свои главные силы и бросить их против 9-й армии Южного фронта под командованием генерала Черевиченко. Но наших сил у ворот Крыма было далеко не достаточно, чтобы воспользоваться этим положением и вернуть хотя бы утраченные за последнюю неделю сентября позиции.