Я вдруг вспомнил, что у меня имеются только три стодолларовые банкноты. Я наклонился и вытащил их из своей туфли.

– У меня нет мелких купюр. Вы сможете разменять сто долларов?

– Разумеется. Вы пока можете позвонить. Я вам потом все разменяю.

Телефон стоял на полочке возле открытого окна. Я набрал номер Джинни. Смеркалось. Было примерно около девяти часов вечера. Я надеялся, что служитель уже заправил мой «Бьюик». Рядом с телефоном лежала пачка «Кэмел». Я взял одну сигарету и закурил.

– Хэлло, – ответил женский голос на том конце линии.

Это была не Джинни.

– Мисс Лаверик дома?

– Нет. Но она будет с минуты на минуту.

Я мысленно выругался.

– О'кей. Я перезвоню через пять минут.

Я положил трубку и вышел из конторки. Старик уже закончил заправку машины.

– Бак полон, мистер.

– Разменяйте мне деньги, как обещали. Я хочу позвонить через пять минут.

Он разменял мне стодолларовую банкноту и продал пачку сигарет. Я потерял еще одиннадцать минут, прежде чем все же сумел дозвониться до Джинни. К этому времени я уже не на шутку беспокоился. Быстрый автомобиль за одиннадцать минут преодолеет порядочное расстояние. А я понимал, что гонка за мной уже началась.

– Джонни, дорогой!

– Слушай, малышка. У меня сюрприз для тебя. Я получил работу. Но у меня совершенно нет времени, хотя я подготовил и другой сюрприз для тебя. Я еду в Майами.

– Но, Джонни, что случилось? Я…

– Не перебивай. Мне нужно уже завтра начать работу в Гаване. Я хочу, чтобы ты зафрахтовала самолет до Гаваны и он был готов к вылету через четыре часа. Я еду к тебе.

– Зафрахтовать самолет? Но ведь это стоит огромных денег.

– К черту деньги! Да мне принадлежат все деньги мира! Неужели ты не веришь мне, Джинни?

– Лететь ночью? – Джинни растерялась. – Но я должна собраться и…

– Если ты не сможешь, я полечу один!

– Ни за что на свете, Джонни. Я сделаю, что ты просишь.

Я положил трубку и вышел из конторки.

Около бензоколонки стоял старик с поднятыми вверх руками. Его козлиная бородка тряслась от испуга. Я повернул голову, и мое сердце ушло в пятки.

В тени стены, возле открытого окна стояла Делла с револьвером в руке и хищно улыбалась.

– Хэлло, Джонни, – сказала она. – Не ждал?

Я понимал, что стоит мне сделать неверное движение, как она уложит меня без раздумий.

– Садись в машину, Джонни. Прокатимся немного.

Выхода не было. Пожав плечами, я сел за руль.

– В Майами, Джонни, и побыстрее.

Я включил двигатель, и машина тронулась с места. Старик-заправщик так и остался стоять подобно статуе с поднятыми вверх руками. Делла не обращала на него внимания.

Мы провели примерно с милю в молчании, затем Делла поинтересовалась:

– Где деньги?

В зеркальце заднего вида я мог видеть, что Делла держит револьвер у моего затылка. Насколько я мог судить, она была полна решимости пристрелить меня при малейшем неповиновении.

– Там, где ты никогда до них не доберешься, – сказал я.

– Я найду их. Пепи и Бенно поджидают тебя в Майами. Поверь, они заставят тебя заговорить, и смерть для тебя будет лишь избавление от страданий.

Я молчал.

– Так ты захотел жениться на ней, – Делла буквально выплевывала слова сквозь плотно сжатые зубы. – Смешно! Мы возьмемся и за нее. Как только мы встретимся с Пепи и Бенно, так сразу отправимся в аэропорт и захватим ее. Ты заговоришь очень быстро, когда увидишь, что намереваются сделать с ней. Не думай, что она может спастись. Она последует вслед за тобой!

Мне все стало ясно. Только она могла слышать о моем разговоре по телефону. Только она знала о том, что мы с Джинни встречаемся в аэропорту. Все просто. Джинни ни в коем разе не должна попасть в руки Пепи. Пусть это будет моим последним делом на земле. Шоссе было прямым, по обе стороны рос кустарник. Все было просто.

«Итак, прощай, Джинни, – думал я. – Мой путь закончен. Но это только мой путь!»

Я словно наяву увидел ее волосы цвета меди, большие серьезные глаза, любимый рот и крепче вцепился в руль.

Когда машина свернула с магистрали на боковое ответвление, я до отказа выжал педаль газа. Машина рванулась вперед, как пришпоренная лошадь. Я не смотрел, куда мы едем. Мои глаза не отрывались от зеркальца. Мне нужно было видеть лицо Деллы.

«Ну стреляй же! – думал я. – Если это мой конец, то и твой тоже. Ты не дотянешься своими грязными лапами до Джинни!»

Ужас читался на лице Деллы. Я услышал ее тонкий пронзительный крик. Револьвер выпал из ее руки, и она закрыла ею рот.

Затем мы врезались в дерево и сломали его, словно тростинку. Пропахав несколько ярдов, мы врезались в другое дерево. Я крепко сжимал руль. Делла куда-то исчезла. Последнее, что я ощутил, это то, что машина опрокидывается.