Потом все исчезло; черные деревья в какой-то момент уменьшились и вновь стали кустами, мимо скамейки потянулась светлая галечная тропка, и только ощущение холода осталось…

– Вон какую дырищу вырыл, – сказал мальфар, отряхиваясь. На сукне под его ладонью вспыхивал и гас осевший иней. – Сичас сюда полезет.

Он мягко отстранил Васю ладонью, как бы заводя его себе за спину, и Вася послушался, потому что спорить ему было не положено.

Кусты раздвинулись.

Здесь, в этом мире, оно было поменьше – с очень крупную собаку или маленького медведя, и морда, насколько успел заметить Вася, была медвежья, а вот из мохнатых лап торчали разбухшие человечьи пальцы, и они, эти пальцы, тискали и мяли палую листву у обочины.

– Ночь темна, ночь пышна, сидишь ты на коне буланом, на седле соколином, замыкаешь ты коморы, дворцы и хлевцы, церкви и монастыри, и киевски престолы, замкни моим ворогам губы и губища, щоки и пращоки, очи и праочи… – глухо бормотал мальфар, и зверь перед ним топтался на месте и никак не мог прыгнуть.

Холодным ветром потянуло из дыры, и Вася поежился. Страшный холод, липкий, сладковатый, удушливый запах.

Внезапно зверь поднялся на задние лапы и вновь стал неожиданно большим, потом совсем маленьким. Ворочая пастью, он проговорил что-то почти человечьим голосом, а потом отпрыгнул назад, в клубящуюся мутную дыру за спиной.

– Ох ты, – сказал Вася и сел на корточки. Его замутило, и он виновато прижал руку к губам.

– Да, – согласился мальфар, – такого я еще не видел.

– Удалось, Стефан Михайлович?

– Что?

– Вытолкнуть его, ну…

– Нет. – Мальфар вновь отряхивался, словно на его сердак налипла невидимая грязь. – Так, пуганул немного. Добром не уйдет. Сильный очень. Растет.

– Так что же делать?

– Так не знаю я, – печально сказал мальфар, – ты чуял, что он кричал такое?

– Нет. Черт, как человек, прямо.

– Он кричал: «Роза!»

Фонари погасли, лишь название санатория «Чайка» тускло светилось синим неоновым светом. Рядом с названием светился стилизованный контур чайки. Чушь какая-то, подумал Вася, разве чайки синими бывают?

– Почему, Стефан Михайлович? Почему он за нее взялся?

– За девку? Непонятно. Но крепко взялся. Не отпускает, только о ней и думает, или что он там.

– Я спрашивал. И Лена спрашивала. Ничего. Абсолютно же ничего, не бегает, не голодает. Они сейчас все почти на диете сидят, дуры. Но эта вроде нет.

– Что-то должно быть. Иначе с чего бы… Ты б ее, Вася, придержал как-то. Пропадет ведь девка.

– Да я вроде стараюсь, – Вася потер рукой глаза, которые закрывались сами собой.

– Мало, значит, старался. А сейчас иди. Не придет он больше этой ночью.

– А завтра?

– Кто его знает. Поглядим. Иди, поспи.

– Уйдет он хоть когда? – с надеждой спросил Вася. Так ребенок спрашивает взрослого, который может все поправить.

– Не хочет он никуда уходить. Он, Вася, богом быть хочет. Он Розку выпьет, еще выпьет, знаешь, каким будет? Ух!

– Что? – Вася в изумлении остановился.

– Все они хотят. Только кишка тонка. А этот большой. Сильный. Очень. Он, Вася, людей любит. Только по-своему, как псих.

– Что ж делать, пан Стефан? Вы ж великий мальфар.

– Нет сейчас великих мальфаров. Были и все вышли. Мальфар большой, когда у него дух-покровитель большой. А сейчас все духи маленькие. И мальфары маленькие.

– А услать Розку? – с надеждой спросил Вася. – В командировку, а? Ну, на курсы там, английские или что? Тогда как он, а, Стефан Михайлович?

– Другую найдет. Говорю, нравится ему тут. Жиреет. Растет.

– Да, – устало согласился Вася. – Надо же… богом… представляете, что за страна будет?

– Почему ж нет, – сухо сказал мальфар, – очень хорошо представляю.

– Ты чего? – очень удивилась Розка.

– Да, так, – Вася пожал плечами, – проходил мимо. Дай, думаю, подожду.

Розка совершенно растерялась. Вышла из подъезда, глядя себе под ноги, прошла несколько шагов и наткнулась на Васю. Вдобавок ей снились какие-то дурные сны, и поэтому она не очень понимала, что к чему.

– Как это – мимо? Почему – мимо?

– Да так, – неопределенно сказал Вася, – ну, шел-шел. Может, заскочим по дороге в кафешку, кофе выпьем.

– А… откуда ты знаешь, где я живу?

– Розалия, – строго сказал Вася, – это знает практически весь город.

Розка огляделась; тетя Шура для виду шаркала метлой, а на самом деле с любопытством косилась в их сторону. Наверняка скажет маме: «А у Розочки кавалер завелся, он ее прямо у подъезда ждал, с утра». Почему взрослые всегда лезут не в свое дело?