– Я знаю, что они выглядели как кровь.

– Опишите пятна, пожалуйста, – настаивал Гамильтон Бергер, стараясь казаться беспристрастным и совершенно объективным.

– Это были темно-красные пятна.

– Где они были?

– Снаружи на борту лодки, под планширом и внутри в виде брызг.

– Когда вы впервые заметили эти пятна?

– Сразу же после того, как мне вернули лодку.

– Они были в то время свежими?

– Протестую! – вмешался Мейсон. – Вопрос вынуждает свидетеля сделать собственное заключение, не подтвержденное фактами.

– Протест принят, – сказал судья.

– Какими же они вам показались?

– Возражаю по тем же причинам, – опять вмешался Мейсон.

– Послушайте, – бодро заговорил окружной прокурор, – вы давно занимаетесь сдачей лодок напрокат для рыбной ловли, не так ли?

– Да, сэр.

– За это время вы, наверное, часто видели кровь на ваших лодках?

– Да, сэр.

– Умеете ли вы определять свежесть крови по цвету?

– Да, сэр.

– Свидетеля спрашивают о рыбьей крови? – осведомился Мейсон.

– Ну… да, – согласился Бергер.

– Я хочу спросить обвинителя, считает ли он, что пятна, которые так его интересуют, были пятнами рыбьей крови?

– Это была человеческая кровь! – рявкнул прокурор.

– Я думаю, что свидетеля нельзя признать специалистом по человеческой крови на том основании, что он часто имел дело с рыбьей кровью.

– Принцип один и тот же, – завелся Бергер. – Рыбья кровь, как и человеческая, при высыхании меняет оттенок.

– Должен ли я считать, что обвинитель сейчас выступает в качестве эксперта? – с невинным видом спросил Мейсон.

Судья Хартли улыбнулся:

– Полагаю необходимым согласиться с защитой, господин прокурор. Если вы всерьез пытаетесь квалифицировать этого человека как эксперта, вы должны в первую очередь доказать, что между рыбьей и человеческой кровью существует подобие.

– Хорошо, – сказал прокурор, – я сумею доказать это при помощи другого свидетеля. Вы не сомневаетесь, что правильно его опознали, мистер Джили?

– Нет, сэр.

– Он находился в лодке в тот момент, когда по темному предмету в воде было нанесено несколько ударов ножом?

– Да, сэр.

– Имелись ли упомянутые вами пятна на лодке, когда вы сдавали ее?

– Нет, сэр.

– Но они появились на ней, когда лодку вернули?

– Да.

– Где сейчас находится эта лодка?

– В полиции.

– Когда ее забрала полиция?

– Примерно через десять дней.

– То есть шестнадцатого июня?

– По-моему, пятнадцатого.

– Нашли ли вы что-нибудь еще в этой лодке, мистер Джили?

– Да, сэр.

– Что?

– Кинжал в ножнах с именем «Джон», выгравированным на рукоятке с одной стороны, и инициалами «М.М.» – с другой.

– Где этот кинжал?

– Его тоже забрала полиция.

– Когда?

– Тогда же, когда и лодку.

– Вы смогли бы его узнать?

– Да.

Гамильтон Бергер развернул мягкую бумагу и вынул из нее нож. Протянув его свидетелю, он спросил:

– Видели ли вы когда-нибудь этот нож?

– Да. Это тот самый, который я нашел в лодке.

– И он выглядит точно так же, как и тогда, когда вы его нашли?

– Не совсем, сэр. Тогда на нем были следы крови. Я хочу сказать, тогда на нем были красные липкие пятна.

– Ваша честь, высокий суд, пятна были удалены с ножа в лаборатории для проведения анализа. Свидетель в вашем распоряжении, мэтр.

Мейсон улыбнулся Джили:

– Вы были когда-нибудь осуждены, мистер Джили?

Физиономия адвоката была сама доброжелательность.

Гамильтон Бергер вскочил с места, явно готовый выразить протест, но тут же медленно опустился в кресло.

Джили отвел свои водянистые глаза от лица Мейсона и уставился в пол.

– Да, сэр.

– Сколько раз?

– Дважды, сэр.

– За что?

– Один раз за воровство.

– А за что второй раз?

– За лжесвидетельство.

Улыбка Мейсона стала еще шире.

– На каком расстоянии вы находились от лодки, когда наблюдали за ней в бинокль?

– Я бы сказал, примерно… да, так оно и было – в двух кабельтовых от нее.

– Было светло?

– Солнце уже взошло.

– Тумана не было?

– Только дымка.

– Чем вы протирали стекла своего бинокля, если вы вообще их протирали?