Шрифт:
– Верно, это было просто.
– Как я полагаю, и багаж-то она получала не сразу весь, а по частям. Скажем, взяла сначала два места, а за двумя остальными приехала позднее.
– Нам нужно отыскать ее, Пол.
– Я постараюсь, Перри.
– Ты можешь проверить регистрационные книги в отелях?
– Чудак, я проверил всех, кто прибыл примерно в это время. Проверил агентства по сдаче в аренду домов и квартир. Проверил на телефонной станции, кто делал в этот период заявки на включение аппаратов. Мои девушки облазили все многоквартирные дома, узнавая, не сняла ли квартиру молодая особа с больным братом. Проверил и отели. Одним словом, сделал все, что только мог придумать.
Мейсон задумался.
– А агентства по аренде машин?
– Что ты имеешь в виду?
– Бюро проката, где можно взять на определенный срок машину.
На лице Дрейка отразились самые противоречивые чувства.
– Она не рискнула бы… Черт побери, я не подумал! Послушай, Перри, а вдруг я и вправду упустил такой шанс?
– Понимаешь, ей было бы проще всего взять такую машину, погрузить на нее свое имущество, включая братца, отвезти в ближайший город, а потом вернуть машину обратно.
– Я бы сказал, что это один шанс из тысячи, но все равно я его проверю… потому что нам больше не за что ухватиться.
– Хорошо, Пол, действуй. Сейчас нам важна любая зацепка.
Глава 15
Суд возобновил работу ровно в два часа, и судья Хартли предложил обвинителю продолжить вызов свидетелей.
После некоторого колебания окружной прокурор сказал:
– Прошу вызвать свидетельницу Мэй Молдис Иордан.
Мэй Иордан, спокойная, серьезная, медленно и сосредоточенно прошла к свидетельскому месту, как будто исполняя ту обязанность, о которой она уже давно думала с предельным неудовольствием и даже с отвращением. Она принесла присягу, сообщила свое имя и адрес и села в кресло.
Голос прокурора стал сладким как мед.
– Вы знакомы с обвиняемым Джоном Джефферсоном? – спросил он.
– Да, сэр.
– Когда и как вы с ним познакомились?
– Вы имеете в виду, когда я впервые его увидела?
– Нет, когда вы впервые вошли с ним в контакт.
– До того как мы встретились, мы некоторое время переписывались.
– Когда вы впервые его увидели?
– Когда он приехал в этот город. Я встречала его на вокзале.
– Какого числа?
– Семнадцатого мая.
– Этого года?
– Да, сэр.
– Вы сказали, что до этого переписывались с ним?
– Да.
– Как началась эта переписка?
– Она началась как пустяк… развлечение.
– В каком смысле?
– Я увлекаюсь фотографией и как-то, листая фотожурнал, наткнулась на предложение любителя из Южной Африки обменяться цветными снимками. Меня заинтересовало это объявление, и я написала по указанному адресу. Этим любителем был…
– Одну минуту, – перебил ее Мейсон. – Ваша честь, я возражаю против того, чтобы свидетельница делала свое заключение, так как она не может знать, кто давал объявление в газету, прошу прощения – в журнал. Это можно доказать только по регистрационной книге.
– Мы это докажем, – бодрым голосом заверил Бергер, – но в данный момент, мисс Иордан, мы можем опустить эту подробность. Что было дальше?
– Я стала переписываться с обвиняемым.
Повернувшись к Мейсону, Бергер язвительно сказал:
– Конечно, я понимаю, что защита может возразить против данного вопроса как несущественного, но мне хочется обрисовать общее положение вещей.
Мейсон улыбнулся:
– Я всегда недоверчиво отношусь к тем, кто старается обрисовать общее положение вещей, прибегая к второстепенным доказательствам. Почему не пустить в ход сами письма?
– Я хочу только показать общий характер переписки, – огрызнулся прокурор.
– Выражаю протест, – заявил Мейсон. – Это всего лишь косвенное доказательство, основанное к тому же на субъективном суждении свидетельницы.
– Протест принят, – сказал судья Хартли.
– Вы получали письма из Южной Африки? – спросил прокурор, и впервые в его голосе послышалось раздражение.
– Да.
– Как были подписаны эти письма?
– Ну… по-разному.
– То есть как это? – поразился Бергер. – Я думал…
– Что думал окружной прокурор не имеет значения, – вмешался Перри Мейсон. – Излагайте факты.
– Как были подписаны эти письма? – повторил вопрос Бергер.
– Некоторые из них, главным образом первые, были подписаны полным именем обвиняемого.
– Где сейчас эти письма?
– Их больше нет.
– Как это?
– Я их уничтожила.
– Изложите содержание этих писем, – уверенно произнес прокурор. – Ваша честь, показав, что прямых доказательств больше не существует, я намереваюсь ввести в дело косвенные.