— Нравиться? Это ещё что! Видела бы ты в столице вокзал, вот там — да…

— Но в Москве ничего подобного даже близко нет!

— А кто говорит про Москву? Ладно, побежали! Вон, нас уже встречают!

И действительно, им махал невысокий человек в форме шофёра, стоящий возле одного из входов в здание. Едва девушки приблизились, как он сдёрнул с головы фуражку и поклонился:

— Госпожа, ваген стоит на второй стоянке. Место 782.

— Десять минут.

— Яволь!

Он исчез, а Ольга потащила Татьяну дальше… Они быстро прошли к автоматам, установленным на месте обычной для других мест таможни. Соколоффа, как думала монахиня, вложила свою карточку в считыватель. Тот мягко звякнули открыл переход, девушки оказались в переполненном здании, где царила приятная прохлада. Мягкий звон проплыл над залом и женский голос произнёс:

— Стратоплан "Липпиш Е-80", рейсом Метрополия — Сан-Паулу отправляется от второго терминала через пятнадцать минут по центральному времени. Просьба всех занять места согласно распределению.

Затем тот же текст на немецком и итальянском. "Странно как то…Это же не Россияния… И вообще — где я? Почему она ничего не говорит?! Куда меня занесло?" И вдруг споткнулась — прямо перед ней в соседние двери входили военные. Белая парадная форма, кортики на боку, блестящие сапоги, и серебряные руны в петлицах, плюс по одному погону на плече. Их было много, человек двадцать. Девушка стиснула зубы, чтобы не закричать, и ухватив Ольгу за руку, заставив остановиться, указала кивком головы на эсэсовцев? Та проследив взглядом, словно ей это было не в новинку, за военными, коротко бросила:

— А, это то? Ерунда, наверное, срок службы вышел, вот и летят к другому месту, или куда на учёбу. У военных свои причуды. Нам нужно торопиться, а то опоздаем…

— Я никуда не пойду, пока ты мне не объяснишь, ЧТО ЭТО?!

Та замялась на мгновение, но потом её лицо вдруг изменилось и стало каким то жёстким:

— Хотя мой брат и просил относиться к тебе помягче, но мне надоело уже строить из себя дурочку. Да, думаю, и тебе лучше знать правду: ты находишься в столице Южного Гауляйтерства Сан-Паулу. Остальное — дома.

Ухватила монахиню за руку и чуть ли не силой вытолкала на улицу, где уже ждал огромный шестиколёсный лимузин никогда не виданной Татьяной марки. Водитель предупредительно распахнул двери, и Ольга втолкнула девушку внутрь. Та шарахнулась от местной жительницы, словно от дьявола, а та, спокойно извлекла из встроенного холодильника бутылку с минералкой и протянула гостье:

— Не хочешь? Леденцовская? 5. Самое то по такой жаре. И почему дедушка решил осесть здесь? Я вообще жару плохо переношу. Впрочем, в поместье будет попрохладнее…

Татьяна забилась в угол машины и с ужасом смотрела на Ольгу:

— Г-где я?

— Ты непонятливая? Я же сказала — Южное Гауляйтерство. А Метрополия находится на другом материке. Там и Москва, и Берлин, и Рим, и Лемберг!

— Этого не может быть, этого не может быть, этого не может быть…

Татьяна скорчившись на сиденье бормотала без остановки эти слова себе под нос не замечая ничего вокруг, пока хлёсткая пощёчина не заставила её вздрогнуть:

— Кончай, мы подъезжаем! Или мне придётся вызвать врача… На, глотни.

Протянула стаканчик, из которого пахло медициной. Монахиня послушно выпила, и вдруг ей стало легче. Немного посидев, спросила:

— А кто правит в Россиянии?

— Ты хотела сказать, в России?

— Нет, в Россиянии?

— А, это у вас…

— Где — у нас?

— Понятно!

Она даже хлопнула себя по лбу:

— Тебе же никто ничего не сказал, ведь так?

— Да…

— Ты в параллельном мире, сестрёнка!

— Что?! Но это же… сказка!

— Если ты думаешь, что это тебе сниться — ущипни себя за руку, тогда поймёшь, спишь ты, или не спишь. Лучше посмотри в окно — такое ты вряд ли где увидишь!..

…Машина проехала по широкой аллее, покрытой розовым гравием и с обеих сторон посаженным кустарником, остановившись возле большого белоснежного дома с высоким крыльцом, где столпилась много народа.

— Ты как, пришла в себя?

Татьяна словно очнулась:

— Да… Спасибо. Немного.

— Тогда пошли — познакомлю тебя с со славным семейством Шраммов.

— Шраммов? Не Соколовых?

— Ну, глупенькая, не мог же Отто работать у вас под своей фамилией?

— Хорошо, хоть имя настоящее…

— Да, Отто Макс Шрамм. Без всяких фонов и прочих. Не принято у нас это как то. Всё, ладно, идём…

Она вышла первой, следом осторожно выбралась наружу монахиня и прищурилась от пронзительного, но ласкового солнца, стараясь рассмотреть тех, кто её встречает. Высокий седоватый мужчина с военной выправкой рядом с которым в кресле сидел старик. Дед и отец, как поняла она. Рядом — сухонькая женщина с когда тёмными, а теперь абсолютно седыми волосами, убранными в замысловатую причёску, в лёгком, но строгом длинном платье. Их дети — целая куча, человек десять мужчин, женщин, среди которых суетились дети. Всех их объединяло одно — внутренняя сила, которую она сразу почувствовала в Отто, серые пронзительные глаза, и рост у мужчин. Девушка замерла на месте, ощутив смущение, но тут же Ольга слега подтолкнула её и чуть приобняв, повела навстречу семейству. Татьяна еле передвигала ноги, поднимаясь по ступеням.