Мужчины… И это не прибавляет их числа, напротив. Линка, солнышко, не переживай так… Рано или поздно, через это проходит любая девушка. Твой случай не самый худший. Я не представляю себе больше жизни без Дара, но он, всё равно, приведёт в дом, кого ни будь, когда мы переселимся в долину. Девушки станут виться вокруг него и он не устоит… Я, наверное, гадкая и расчетливая, но я знаю тебя и не хочу узнавать другую женщину… Вот почему я так хочу, чтобы ты осталась с нами.

— Я… я тоже…

— Вот видишь. То, что ты его не любишь — что ж, это естественно… Но это можно вытерпеть. Но ведь он тебе не совсем безразличен, или я не права?

— Я не знаю, — Элина запнулась. — Я вижу тебя с ним, слышу ночью… и даже ревную. А когда он тебя целует — злюсь… Но, если он касается меня — мне становится страшно. И я хочу убежать, провалиться куда ни будь. Ната, научи меня, что делать? Я боюсь его оскорбить, боюсь, что не смогу, себя боюсь!

— Ничего, — Голос Наты был уставший. — Оставайся такой, какая ты есть. Он сразу почувствует любую фальшь, так что не надо притворяться.

— Но как же мы потом сможем быть вместе? Как?

— Линка… Ты хоть и старше меня, а ведешь себя как перепуганная девчонка.

Да так же, как и сейчас. Только спокойнее, без этих истерик и соплей.

Поверь, я не желала бы себе другой подруги. И то, что мы станем спать в одной постели — это можно пережить. Спит же Сова со своими жёнами? А я не заметила, чтобы Дина косилась на Зорьку, или наоборот.

— Действительно… Я как-то забыла.

— Значит, они могут жить в мире. Что мешает нам? Не пытайся искать истину там, где ее просто нет. Другое время — другие правила…

— К ним нельзя привыкнуть. Ты смогла бы сама? Вот так, сразу?

Ната некоторое время не отвечала. Потом её негромкий голос произнес:

— Нет. Не сразу. Может быть, я вообще бы никогда не смогла. И просто ушла в прерии… с кем-либо другим. Или одна. Но знаешь, я ни о чём не жалею. Ни о том, что было со мной, ни о том, что произошло теперь. Ты прости меня — это злая откровенность. Но тебе меня трудно понять… Ты никогда не видела, как избитых, сломленных девчонок, бросают на стол и целая толпа зверей, на двух ногах, делают с ними всё что хотят. А я не всегда оставалась зрительницей… Я предпочитаю этого не вспоминать, и мне ничего не жалко.

И никого. Может быть, я и есть — маленькая сучка, как сказал Белоголовый.

Пусть. Я согласна. Я злая. И я сучка… Но только с одним человеком я могу быть иной и отдам ему всю свою нежность и любовь, а если понадобиться — и жизнь. И мне не нужно будет много раздумывать над этим, чтобы решиться.

Она и так принадлежит ему. Он вытащил меня с того света — ты знаешь, как это было. Ты ревнуешь… А я — нет. Что значит эта ревность, по сравнению с тем, что он останется со мной? Ничего.

— Но ты будешь меня ненавидеть…

— Нет. Я буду тебя любить. Так же, как его. Раз он избрал тебя — тогда, это и мой выбор. И откуда тебе знать, только ли он так решил?

— О чём ты?

Я услышал, как в ответ Ната что-то зашептала, а потом до меня донёсся удивлённый возглас Элины:

— Ната?

Девушки надолго умолкли, но я мог поклясться, что они продолжают перешептываться, хотя в округе, на расстоянии десятков километров никто не мог их услышать. Я спустился к подножию холма, подобрал вязанку и разбудил, прилёгшего отдохнуть, Угара.

Мы искупались по очереди — пришлось несколько раз сходить за водой. Я больше не уходил, когда Ната расчёсывала рыжеволосую подругу. Огненный цветок — прозвище, данное ей, Белой Совой, шло девушке, как нельзя лучше.

Нимб, ставших после мытья, пушистыми и пышными, кудрей над головой, делал её и впрямь похожей на цветок. Особенно выделялись на загорелом лице ослепительные глаза василькового цвета. Она была очень красива — не напрасно индеец потерял дар речи, когда её увидел в первый раз! И кто бы смог удержаться от мыслей прикоснуться к ней — подобных тем, что обуревали меня самого… Ната, пользуясь одной ей известным способом, нанесла на кожу девушки травяную маску, приказав той сидеть смирно и не снимать ее в течение часа, после чего занялась собой. Меня они старались избегать, а я

— не путаться у них под ногами.

Вечером мы долго не ложились спать. Предупреждённый Натой, о том, что меня ожидает, я не знал, куда себя деть, боясь встретиться глазами с Элиной, сдержанно разговаривая с Натой. Стоило Нате отойти, куда ни будь, хоть на пару шагов, как краска смущения заливала лицо остающейся Элины. Когда рядом находилась другая девушка, а отходила Лина, я не знал, что сказать

Нате. Находясь вместе, в одном замкнутом помещении, мы словно избегали друг друга. В итоге, Ната, почти силой, заставила нас сойтись посередине комнаты.