– Вы не из милиции, часом, будете? – осведомилась бабка, повесив на нижнюю губу шелушинку.

– Инспектор налоговой службы! Поступил сигнал! Проверяем, – напустил тумана Святой, не вдаваясь в детали. – А старшой у этих трех поросят с такой кирпичной рожей?

– Угу! – по-совиному ухнула старуха, всегда готовая помочь органам.

Троица, попавшая в поле зрения Святого, на самом деле прибыла в Первопрестольную торговать живым товаром из Днепропетровска. Спрос на жриц любви в обнищавшем кризисном регионе был никудышным. Отобрав самые знойные экземпляры, Чахлый, Крень и Батон доставили первую партию путан. Неглупые парни не стали соваться в центр на чужую территорию. Они принялись «окучивать» окраины, подкладывая проституток под невзыскательных клиентов, которые не гоняли по Тверской на джипах и шестисотых «Мерседесах».

Но безоблачный период деятельности отнюдь не святой троицы завершился крутой разборкой. Сутенеров взяли среди бела дня прямо на улице, привезли в боксы недостроенных гаражей и долго полировали их физиономиями шершавые бетонные стены. Затем неизвестные битюги, не выдвигавшие никаких претензий, заставили Чахлого, Креня и Батона раздеться догола и залезть в пустые двухсотлитровые бочки, пообещав заполнить емкости незастывшей строительной стяжкой. Она должна была застыть вместе с телами трясущихся от страха сутенеров. И вот когда они успели обделаться и первая лопата стяжки плюхнулась в бочки, пришел постановщик этого спектакля. Широко улыбаясь, он представился:

– Я Донор. А для козлов вроде вас – хирург.

Лезвие опасной бритвы описало полумесяц перед бледными, как лесные поганки, рожами троицы.

С такого запоминающегося момента началось деловое сотрудничество украинских торговцев живым товаром и представителя мощной криминальной группировки, безраздельно властвовавшей в Южном округе столицы.

Чужаков люди Донора заприметили сразу, но он, мысля на перспективу, приказал последить за хохлами. Убедившись, что никакой серьезной силы шустрая троица не представляет, Донор постановил включить заезжих гастролеров в свою команду, естественно, вместе с ночными бабочками. Предложение было сделано в доступной и понятной форме.

– Выбирайте, казаки. Или пашете на мою фирму – я беру вас под «крышу» и откашиваю честно заработанную ботву. Или вы станете фундаментом для какой-нибудь новостройки, – сказал тогда в гараже Донор, постукивая для убедительности стволом пистолета по покатым лбам клацающих зубами сутенеров.

Они согласились и не пожалели. Донор оказался человеком слова: при дележе доходов не зверствовал, хоть и забирал львиную долю, утрясал проблемы с милицией и периодически посылал Батона, Креня и Чахлого проведать родину да заодно доставить новых, незатасканных девиц.

– Свежее мясо аппетитнее смотрится! – любил повторять шеф сутенеров, поучая подчиненных.

В квартиру на Чонгарском бульваре украинцев поселил все тот же Донор. Без длинных предисловий он сказал:

– Надо произвести зачистку территории. У балеринки Кэт мамаша откинулась, а она, бестолковка этакая, на хате малину поганую завернула. Всякая шелупень ширяется, углы обделывает. Квартирка нехилая, а цены на недвижимость растут. Не пропадать же добру. Присмотрите за хатой и сами в цивилизованных условиях покантуетесь со всеми удобствами.

Сказано – сделано. Налет троица провела без сучка и задоринки, повышвыривав вялых, как осенние мухи, приятелей Екатерины Василенко на лестничную клетку. Самому резвому, пареньку с заплетенной косичкой, вздумавшему размахивать кулаками, Батон, вооружившись кастетом, выбил передние зубы, прошипев с гадливой улыбочкой на прощание:

– Линяй, дохлятина, отсюда! Легче дышать будет.

Повинуясь инструкциям Донора, хозяйку квартиры одарили порцией синтетической «дряни», которую она, подрагивая от вожделения, закачала в вену предусмотрительно приложенным к пакетику одноразовым шприцем.

А со скандальной журналисткой, невесть как затесавшейся в компанию нарков, провел воспитательную работу сам Донор. Схватив девушку клешней за мелово-бледное лицо, он, брызгая слюной, проорал:

– Ты права в морге качать будешь! Но перед сном в холодильнике мои мальчики тебя, гадюка пронырливая, на пороге вашей вшивой редакции в позу лобстера поставят и отдуплят в три… А уж затем твоя цыплячья шейка познакомится вот с этим! – Узкая полоска стали, отсвечивающая синевой, прильнула к горлу Дарьи Углановой.

Владелица квартиры, доставшейся по наследству, покачиваясь из стороны в сторону, подошла к журналистке и, глядя невменяемыми глазами, обреченно прошептала:

– Уходите. Мне уже никто не поможет…

Из припаркованного у детской площадки темно-вишневого «Форда» хорошо просматривались подходы к подъезду, так что мимо сидевших в машине Святого и Гуляя и мышь не прошмыгнула бы.

Четко определенного плана проникновения в квартиру Святой не составил. Поэтому он слегка нервничал, время от времени доставая из кармана джинсовой куртки сигареты и спички.