– Эмилио, этот плащ послужит мне талисманом.

Он последний раз посмотрелся в зеркало. Отражение свидетельствовало: вид у него потрясающе самоуверенный. Ему хотелось бы и в самом деле чувствовать такую же самоуверенность, на мысль о которой наводил его внешний облик.

Он боялся, что Патриция так и не появится, но она прилетела и теперь здесь, в толпе, дожидающейся его выступления. Ему так отчаянно хотелось произвести на нее впечатление, показать все самое привлекательное, чем знаменит бой быков. И он надеялся соответствовать собственным чаяниям.

– Ваш конь подан, сеньор Кардига, – сказал грум, появляясь из прохода, ведущего на арену.

Мигель подошел к Ультимато, грива которого была переплетена темно-синей лентой под цвет плаща матадора. Грум хотел помочь ему сесть на коня, но Мигель, обойдясь без посторонней помощи, легко вскочил в седло.

Эмилио подал ему треугольную шляпу с плюмажем, Мигель нахлобучил ее на голову и подмигнул другу. Еще пара мгновений – и он отыщет в толпе тревожно устремленный к нему взгляд Патриции.

– Куда ты ее посадил? – спросил он у Эмилио.

– Разумеется, в ложу для особо важных персон. Впервые присутствуя на корриде, она, естественно, должна восседать на самом лучшем месте.

– Как она выглядит?

– Так же прекрасна, как всегда.

Конь начал нервно перебирать ногами на кирпичном полу.

– Терпение, Ультимато! – Мигель потрепал его по загривку. – Осталось уже совсем немного.

И он послал коня навстречу ярким снопам света, озаряющим проем в массивных воротах, ведущих на арену.

Трубы затрубили, и ворота раскрылись. Теперь Мигелю стало видно, что амфитеатр полон до самых верхних рядов, люди сидели даже на ограде, а дети стояли в проеме мавританских арок. Он почувствовал нервную дрожь коня, когда они медленным шагом выступили на арену навстречу восторженным возгласам: «Мигелино! Мигелино!»

Конь и наездник, казалось, не обращая никакого внимания на восторженную толпу, не меняя ни темпа, ни аллюра, проследовали на самую середину арены. И застыли здесь в неподвижности до тех пор, пока рукоплескания и приветственные возгласы не смолкли и не воцарилась взволнованная тишина. Затем, повинуясь неуловимому на посторонний взгляд приказу Мигеля, Ультимато оторвался от земли и исполнил каприоле – все его четыре ноги на миг застыли на высоте трех футов от земли. Толпа восторженно заорала. Это был фамильный трюк семейства Кардига.

Изящным движением руки Мигель снял шляпу с плюмажем и медленным галопом послал Ультимато в сторону ложи для особо важных персон. Она была здесь – точь-в-точь такая, как он представлял себе заранее, – нервно трепещущая, глядящая на него во все глаза. Когда он швырнул свою шляпу в сторону ложи, ее руки взметнулись и с легкостью поймали ее. На мгновение глаза их встретились. Он победоносно улыбнулся, словно желая сказать ей: «Ничего не бойся, мы с Ультимато не подкачаем. Все произойдет так, как и должно произойти».

Еще никогда Мигель, сидящий верхом на лошади, не казался Патриции таким ослепительно прекрасным, как сейчас. Музыка, арена, наряд – все это придавало его искусству новый блеск. Они с Ультимато кружились в медленном тягучем танце, демонстрируя все движения, свидетельствующие о высочайшем мастерстве, с воистину непревзойденными точностью и непринужденностью.

Все вокруг кричали «браво!», и Патриции хотелось подхватить этот клич, но великолепие зрелища лишило ее дара речи, и ей оставалось только следить затуманившимися глазами за разыгрывающимся представлением.

И вот вновь прозвучали трубы. Теперь конь с наездником отступили в затененную часть арены и неподвижно застыли там, тогда как по рядам амфитеатра пробежал взволнованный ропот.

Резкий удар гонга, подобно внезапному выстрелу, прозвучал в настороженной тишине, ворота загона раскрылись, и взорам публики предстал разверстый черный туннель. Все замерли. И через несколько головокружительных мгновений на арену вырвался большой черный бык.

На мгновение всю арену заволокло клубами песка, взвихренного его могучими ногами.

И тут Патриция увидела, что Мигель верхом на Ультимато приближается к быку. В руке у Мигеля был красный флажок, вдобавок, он дразнил быка и голосом.

Сперва бык как будто не замечал их; затем опустил рога и бросился вперед. Пальцы Патриции невольно впились в шарфик у нее на шее. Ей захотелось закричать, но голоса не было, словно ее кто-то душил.

Ультимато устремился навстречу быку, и когда тот, слепо следуя за флажком, проскользнул в нескольких дюймах от коня, Мигель, перегнувшись в седле, вонзил ему в спину острый дротик. Конь с легкостью избежал столкновения, и публика разразилась радостными аплодисментами.