Дойдя до этого места, дипломат остановился – это был самый опасный момент, потому что вполне резонным со стороны Антона был бы вопрос: с какой стати Пономарев должен стать совладельцем идеи, к выдвижению и разработке которой он не имел никакого отношения? И, честно говоря, убедительного ответа на этот вопрос у Сергея не было. Однако Антон ничего не спросил, никак не отреагировал на возникшую было паузу, и, облегченно вздохнув про себя, Пономарев продолжал излагать свой план дальше.

Созданная ими компания войдет в совместное предприятие, которое они откроют на паях с китайской стороной. И уже в нем капитал опять будет также поделен пятьдесят на пятьдесят. Пятьдесят процентов китайской стороне (с их стороны потребуются финансовые вливания, реклама на китайском рынке и прочее), пятьдесят – компании Антона и Сергея, которые обеспечивают свою долю интеллектуальной собственностью, российской лабораторией, правом на использование патента, всеми идеями по внедрению «металла с памятью».

Нельзя не признать, что в таком раскладе был здравый смысл; в оперативности и грамотном подходе к бизнесу Сергею отказать было нельзя. Он обмозговал все основательно, продумал идею до мелочей, быстро наладил необходимые контакты. С детства он отличался этим редкостным умением – планировать и обустраивать с наибольшим удобством и пользой для себя и свое команды.

Все в его проекте казалось надежным и правильным. Единственное, с чем Антон не был согласен, так это распределение долей капитала. Он, разумеется, тут же вспомнил о Насте, об обещании, данном им настоящему владельцу патента – профессору Лаптеву. И тут же заявил будущему партнеру, что есть еще третий участник проекта, которому по справедливости положена наибольшая доля прибыли.

– Если уж так необходимо сразу определиться с цифрами, – заметил он Сергею, – то капитал в любом случае должен быть разделен не пятьдесят на пятьдесят, а таким образом: тридцать, тридцать и сорок.

– И у кого будет сорок процентов? – недоуменно, чуть язвительно приподняв брови, спросил Сергей.

– Это не составляет секрета, – быстро, хотя и чуть нехотя, ответил Антон. – Понимаешь, я по жизни был очень многим обязан одному человеку. Он многое сделал для разработки и внедрения «металла с памятью», был подлинным автором этой технологии, настоящим ученым и очень порядочным человеком. Сейчас он уже умер, но у него осталась внучка, и она по праву наследования должна владеть большим количеством акций, нежели ты и я. А мы с тобой разделим оставшуюся часть прибыли пополам, как ты и планировал: тридцать на тридцать, то есть пятьдесят на пятьдесят от причитающейся нам доли.

Спорить в положении Сергея было решительно невозможно, да он и не собирался пока этого делать. Ну кто ему угрожает? Неизвестная юная девочка, Антон, который ни черта не соображает в бизнесе… В конечном итоге если прибыль и появится, то по-настоящему распоряжаться ею будет все равно он. Поэтому Сергей моментально согласился, и они очень быстро зарегистрировали свою фирму – закрытое акционерное общество.

Антон как человек науки, привыкший все многократно перепроверять и раскладывать по полочкам, серьезно отнесся к уставу их совместного предприятия. Он ведь нес ответственность не только за себя, не только за изобретение Лаптева, но и за судьбу Насти. Поэтому он, не советуясь с Сергеем – в конце концов, думал Антон, тот вряд ли стал бы возражать, ведь он тоже заинтересован в надежности дела, – нанял хорошего юриста, имевшего опыт работы в западном бизнесе, и попросил его обрисовать все ситуации, в которые может попасть их фирма. Житкевич хотел точно знать, к каким неожиданностям надо быть готовым и что следует сделать, чтобы Настасья ни в коем случае не осталась без дедушкиного наследства.

Антон решил так организовать юридическую сторону дела, чтобы Настя получала прибыль от патента при любом раскладе, что бы с ним, Антоном Житкевичем, впоследствии ни случилось. С ним, без него, при плохой или хорошей ситуации в фирме, при любом ходе событий она не должна остаться без денег, по сути, заработанных для нее дедом. И опытный юрист посоветовал ему консолидировать два пакета акций, то есть тридцать и сорок процентов уставного капитала. «Это следует сделать только в том случае, если вы доверяете вашему партнеру, а она доверяет вам. И об этом совсем необязательно ставить в известность третьего участника» – такой совет дала Антону яркая, уверенная в себе дама, юрист крупной американской фирмы, обосновавшейся в Москве.

Житкевич немедленно воспользовался этим советом. Он быстро оформил договор о консолидации акций и отнес его на хранение Настеньке. Теперь в любом случае их общая доля, их голос были обеспечены семьюдесятью процентами акций компании. А это значило, что основной пакет будет находиться у них, и, следовательно, компания будет принадлежать, по сути, им обоим – Антону и Насте. Это был первый шаг на пути к выполнению обещания, данного Житкевичем старому профессору.

В последнее время он все чаще и чаще вспоминал о своем верном и мудром друге. После того как Иван Петрович покинул этот мир, Антон все больше проникался осознанием того, какой могучей личностью был этот человек, с каким большим ученым свела его судьба. Разбирая его научное наследие, просматривая оставшиеся после Лаптева записи, молодой ученый не уставал поражаться силе его интеллекта, широте кругозора, исследовательской прозорливости. Он решил для себя, что когда-нибудь обязательно опубликует оставшиеся незаконченными труды профессора, но отложил их подготовку к печати до лучших времен, когда будет время поработать с ними внимательнее, отобрать все лучшее. И в то же время он хорошо понимал, что главным, о чем Лаптев завещал позаботиться ему, Антону Житкевичу, были отнюдь не его бумаги, а с любовью выпестованная внучка. Поэтому Антон взял себе за правило постоянно, хотя и ненавязчиво, опекать Настю. После смерти деда она продолжала жить в той же квартире, успела уже окончить школу и поступила на биологический факультет МГУ. Настя превратилась в хорошенькую, самостоятельную и энергичную девушку; студенческая жизнь захватила ее, и она предавалась ей со всем энтузиазмом и страстью юности.

К Костику она относилась как к любимому младшему братишке, часто брала его к себе из детского сада (он готовился в будущем году пойти в школу), занималась с ним, играла, гуляла, и они по-прежнему были привязаны друг к другу. Антон не рассказывал ей о своих семейных делах, но Настя, как все женщины с сердцем, обладала хорошей интуицией и, как она выражалась, видела все по его носу. Светлану она никогда не любила, да и та, надо сказать, всегда относилась к девочке с пренебрежительной холодностью, свысока и не упускала случая поддразнить ее.

Когда Светлана снова сбежала, Костик очень плакал; он стал плохо спать по ночам, побледнел и похудел от тоски по матери, непонятно за что вновь наказавшей его своим отсутствием. Настя, довольно крепко выражаясь про себя по поводу Антоновой жены, водила малыша в зоопарк, планетарий, на мультфильмы, лишь бы успокоить и отвлечь его от грустных мыслей. Она по-прежнему оставалась незаменимым помощником Антона в семейных делах, его верным другом и едва ли не самым близким человеком после Костика.