В пятницу 21 января 2005-го года, после, второй по счёту, инагурации президента Буша-младшего, состоялось расширенное заседание по обсуждению ситуации на Украине, которое, как хозяин оффиса, возглавил Пол Жонал. Присутствовали на встрече многие ведомства.

Пол говорил размеренно, с удовольствие растягивал паузы в оценке успешного вхождения во власть Украины господина Ющенко! Рассказывал про первый визит президента Украины к Путину в Москву. Пол оценивал это как разумный жест..

Во второй части обсуждения больше шли разговоры об оперативных функциях.

Я всё это время думал только о своём, изредка отвечая на вопросы по моему региону, стараясь больше концентрироваться над документами, собранными Майклом Левитиным по более ранним переговорам между Владимиром Путиным, за неделю до Ющенко, и президентом Казахстана Назарбаевым по демилитации границы обоих стран. Но когда вышел в центр конференц оффиса сотрудник ФБР с большими очками на носу, который начал интересно рассказывать в аналитических выводах о столновениях и контр-операциях двух крупных мировых разведок США и России, то всё моё внимание устремилось к нему… В своём выступлении он привёл пример двухгодичной давности, расписывая детально промах русской разведки, проявленный в лице бывшего старшего офицера КГБ, а в дальнейшем старшего офицера ФСБ, главного руководителя скрытных разведывательных операций в районе большого Вашингтона.

Операция, которую проводили тогда, смежно, все специальные службы в Вашингтоне, ДС, имела самое впечатлительное значение! Тогда, впервые в американской разведывательной истории, был схвачен «за руку» изменник Соединённых Штатов, занимавший самый высший пост в ФБР и занимавшийся непосредственно подготовкой всех операций на территории России. Звали этого деятеля Роберт Хансен..

Я помнил имя русского разведчика, которого тогда американцы выпроводили из Вашингтона, ДС, его звали Виктор Черкашин. С ним не раз мне приходилось ужинать вечерами в самых лучших ресторанах столицы США и часто слышать его голос, когда русский разведчик представлял кем угодно меня, но только не казахом… Отличительной чертой этого профессионала была рациональная и взвешенная речь, полная художественных красок, интеллекта и ума!

Недавно, по сведениям моего источника в России, я узнал, что Виктор в этом году вышел со службы в ФСБ на заслуженную пенсию, и сейчас он работал начальником службы безопасности на крупном международном предприятии в Москве..

Однажды, за слова, которые принадлежали Цицерону и приведены сейчас в эпиграфе данной главы, мне крупно попало, можно сказать я «засветился». Это было во ВГИКе, а точнее в письменной курсовой работе моей, под названием «Кино в эстетическом воздействии на мировозрение зрителя», где я открыто критиковал афганскую войну, которую, в отсутствии социалистического реализма, неправдоподобно, не интернационально-патриотически, «рисуют» деятели на «Мосфильме», с искажением фактов и ложной дачей показаний! В своей письменной работе я характеризовал этот факт по словам Ленина, по словам основателя всей идеологии и советской системы: Революцию на штыках не перенесёшь! Я был вскоре вызван в отдел кадров Института девочками оттуда, которым поручили это сделать ГБ-исты Московской области, курирующие ВГИК… Передо мной предстали два молодых человека, и мы прошли в пустую аудиторию, через две соседние двери от отдела кадров ВГИКа, в комнату-мастерскую известного актёра Матвеева.

На вопрос: Почему в последней письменной работе по эстетике кино, вы приводите мысль, что "великое исскуство" по-Ленину, находиться в оторванности от масс? Пришлось пояснить: Я на этот предмет уже подробно ответил в письменной работе! Они переглянулись, потом высокий идеолог особого заведения, настойчиво, спросил меня: Откуда вы взяли там слова Цицерона, указанные в начале вашей работы, где вы критикуете афганскую войну? Посмотрев, на мальчиков, я, с издевкой, ответил: Молодые ребята, вам, прежде, чем заниматься идеологией, ух, как много нужно читать! — и я покачал головой: Вы, слишком молоды для подобной деятельности, а тем более контролировать людей, которым приходиться заниматься идеологией..

— Алмас, не кажется ли, вам, что вы излишне агрессивны? — спросил меня коренастый: Вы, просто скажите — какую подпольную литературу читаете? Мне стало смешно, как тут же захотелось поиграть с этими мальчиками, которые серьёзно мнили из себя «котов», а меня сделали «мышью». Я начал медленно переходить от издевок на нежные тона: Миллионы читателей прочитывали это в книгах известного писателя, — начал я растягивать тему.

— Кто? Где? — перебивая меня, не выдержал высокий. Пришлось подколоть: Молодые люди, как где? У кого, вы, учитесь?

— Туфту не гони… - выразился по уголовному коренастый ГБ-ист. Мне пришлось сменить тон разговора: Во, перешли на ты? Нет, нет, а пролетарское всё-таки прёт от вас, господа из элитной гвардии. Мужичьё!

— Извините… - почувствовал вину высокий парень, по всей видимости городской, а возможно даже из семьи потомственных чекистов: Всё же скажите, откуда эти мысли вы привели? Кто автор? Я сжалился: Ладно, кто придумал роль, которую исполняет любимый всем, актёр Вячеслав Тихонов?

— Штирлица, — быстро ответил коренастый: Чё, вы, мозги пудрите нам, причём здесь Штирлиц? Издеваетесь? Отвернувшись от него, я обратился к высокому спецу: Штирлиц герой другого романа, а слова эти из книги "Майор Вихрь".

— Не помню… - стал раздумывать высокий: Где?! Я пояснил: Почитайте внимательно роман, там в обстановке подготовки подрыва фашистами города Кракова, автор раздумывает о философских символах.

— Ладно, проверим, — рассуждал коренастый, когда высокий серьёзно задумался.

Мы стояли на сцене матвеевской мастерской, и я вспомнил значение «мизансцены»: образа целого в миниатюре. Это была наша жизнь, в которой каждый исполнял свою роль: они «смотрящие», а я «проказник»: не то ляпнул! Мне стало смешно за деятельность их начальников: Как можно тотально видеть всех, слышать всех, подгонять людей под один рост и нарождать в стране всё большее количество никчёмных индивидов, из-за чего СССР отстал даже от Китая, который всего 10 лет назад голодал, не говоря уже о Британии и США..