Он привыкал видеть себя таким, каким хотел видеть. Жизнь постепенно укладывалась в новое русло, текла медленнее и спокойнее. Каждодневные успехи перестали восприниматься с восторгом. Комплименты завистников и томные взгляды женщин скорей раздражали, чем доставляли удовольствие. Уверенность в своих силах все менее щекотала нервы. А работа над собой превращалась в привычную потребность, как чистка зубов или принятие душа.

Город осветили новогодние гирлянды, но площадях выросли украшенные игрушками елки, лица снующих по магазинам людей приняли озабоченные выражения, а Стас так ничего и не замечал – он все глубже погружался в мир далекой от мирских праздников субъективно-идеализированной утопии. Объективная же реальность благосклонно взирала на происходящие с молодым экспериментатором метаморфозы, до поры до времени не вмешиваясь в его планы и не напоминая ему о своих жестких правилах…

И так длилось до шестнадцатого декабря, когда Стас наконец был вынужден очнуться и посмотреть на себя в зеркало.

Все началось с того, что на личный почтовый адрес Стаса «свалилось» сообщение от Димы, которому за не оговоренные в письме заслуги выделяли квартиру, да еще в центре города. В письме указывался адрес, дата и время сбора – Дима звал друзей отужинать вместе с ним в его первый же вечер на новом месте. В истинных намерениях новосела сомневаться не приходилось: Стас и сам не так давно поступил так же. Соперник спешил утереть нос более успешному до сей поры однокурснику. Двухкомнатная квартира в центре Москвы могла стоить не меньше, чем коттедж в Подмосковье, да и давали ее «просто так», а не в кредит – как в давно забытые советские времена…

С одной стороны, Стас ничего не имел против того, чтобы сравнять счет и положить конец кажущемуся теперь нелепым соревнованию. С другой – в его расписанном по минутам графике не было места бесполезным пьянкам с друзьями!

К своему удивлению, Стас только теперь вспомнил, что на последние два месяца совсем забыл о друзьях. Нет, он не отказывался от прежней компании. Просто не находил для нее времени, откладывал встречи и общение на потом, на будущее, на тот период, когда окончательно достигнет поставленных перед собой целей, когда сможет расслабиться и отказаться от нейропрограммы и браслета-программатора… Как ему казалось – на период, который наступит так скоро, что ни он, ни другие ничего не почувствуют…

Теперь вопрос встал ребром. Что тут не фантазируй, в компании из трех человек двое никак не могли не заметить отсутствия третьего. Получалось, что если Стас все еще хотел сохранить дружбу, он никак не мог отклонить «официального приглашения»!

В тот день был четверг. Дима ждал гостей к восьми вечера – очевидно, хотел посидеть в компании далеко за полночь. Он мог бы дождаться субботы, или, хотя бы, пятницы но, то ли не сумел набраться терпения, то ли на пятницу и выходные планировал еще более важные мероприятия. Судя по всему, его совсем не смущало, что на утро всем троим придется ползти на работу с головной болью и слипающимися глазами…

Несмотря на многочисленные «против», к вечеру Стас уже точно знал, что все же навестит друга. Поэтому он не торопился домой – ехать за город, чтобы потом вновь возвращаться в центр, было не рационально, а доктрина успешного человека требовала разумно распределять время.

В полшестого институт опустел – строгая дисциплина обязывала людей не только приходить, но и уходить вовремя. Для руководителей, разумеется, делали исключение – Стас сообщил охране о намерении поработать подольше и взялся за исследование архивов – за дело, которое считал достаточно важным, чтобы о нем помнить, но недостаточно продуктивным, чтобы разместить его во главе очереди.

Суть дела была в следующем.

Подчиненные Стаса исследовали отчеты лишь по тем экспериментам с интуицией, которые закончились с положительным результатом. В них программисты Стаса выделяли повторяющиеся от случая к случаю факторы: время суток, характер освещения в кабинете, где проводился эксперимент, физическое состояние работника, его настроение, порядок и расположение предметов вокруг персонального вычислительного комплекса… и так далее. Из факторов составляли список рекомендаций, которые, если и не гарантировали усиление интуиции у работников НИИ, то помогали создать обстановку, в которой и без того одаренным людям легче было услышать свой внутренний голос. То есть, не приоткрывая завесы над тайной человеческого предчувствия, отдел Стаса приносил пользу – метод работал, производительность по институту в целом росла, руководство оставалось довольным… Но молодой человек прекрасно понимал: чтобы всерьез укрепить свои позиции, ему требовалось нечто более революционное.

В одних опытах интуиция помогала программистам, в других мешала, в третьих – не приносила и ни вреда, и ни пользы. Стас полагал, что задачи, которые решались интуитивно, могли чем-то отличаться от задач, путь к решению которых обнаруживался лишь осознанно. Тогда сами отличия одних задач от других могли дать Стасу ключ к тайне собственного таланта.

Теперь, благодаря Диме, у молодого человека появились два часа времени, которые не жалко было потратить на подтверждение или опровержение гипотезы.

Начал Стас с того, что отобрал из базы несколько простых (выполненных за короткое время) заданий, в которых интуитивный подход не ускорил расчета, а только помешал испытуемым сразу перейти к проверенной стандартной схеме. Если бы у самого молодого человека получилось привлечь к решению этих задач чутье, можно было на этом остановиться: или выборка никуда не годилась, или предположение Стаса было ошибочным. Если бы не получилось, можно было пойти дальше, попытавшись найти у всех задач нечто общее, нечто особенное.