В этот же миг вокруг усадьбы Ливуазье появились тени. В густеющих сумерках их было трудно разглядеть, но бдительные эстерцы, бродившие в поздний час по улицам города в поисках чумных, все же распознали в этих тенях исчадий Мрака. И тогда церковники забили в колокола, направили к дому праведника святых братьев, чтобы они уберегли покой богобоязливого герцога, избавили его дом от нашествия детей Ночи. Но помощь прибыла слишком поздно, впрочем, как и сам герцог.

Лагода осталась за спиной и потянулась серой змейкой дорога. Она то прижималась к обрыву, на дне которого бурлила река, то отдалялась от него и приближалась к редкому лесу, росшему по правую руку, но дорога никогда не убегала так далеко, чтобы не было слышно дико ревущего Ситха. Вода в реке, отделившей Хельхейм от Валии, с шумом ударялась об уступчатые скалы, кричала, пенилась и громогласно текла все ниже, где водопадом низвергалась с утеса и, утихая, впадала в Белое море. Громче Ситха кричали многочисленные перелетные птицы. Для них шла последняя охота перед приходом холодов и долгим путешествием на восток, где климат мягок и снег не выпадет даже в самую лютую зиму. Птицы кружили над обрывом, с ястребиной хищностью и точностью камнями падали вниз, налету хватали форель, тут же глотали ее и кричали все громче, будто хвастаясь друг перед другом.

За всем этим шумом различить стук копыт, собачий лай и крики всадников не сумел бы ни один альв, не говоря уже о человеке, но Назарин ориентировался не на слух.

– Сворачиваем, – на секунду остановившись, сказал он. – И быстро.

Трио спутников выбежали на обочину и по неторной дороге помчались к лесу. Фея, решив не рисковать, провела рукой и следы людских ног исчезли, запах, по которому их могли разыскать ищейки, изменился, став мягким ароматом весенних полевых цветов, а ментальные отпечатки аур размылись и сделались нечеткими – смотрящие маги не возьмут след.

– Хорошая работа, – похвалил Назарин и ускорил бег.

Всадники приближались быстро, но прорицатель знал, что не опоздает. Он и его спутники скрылись в лесу в тот самый миг, когда вдали у дороги показались графские доберманы и фокстерьеры. Что ж, значит, лорды решили затеять настоящую охоту, вот только травить их псы будут не лис, а людей, хотя и этого им не удастся, Назарин знал это наверняка.

– Не останавливайтесь, – прорицатель на ходу поднял с земли палку и, опираясь на нее, побрел в глубь леса. – На дороге теперь опасно, а так даже срежем.

– Почему это монах вне закона? – поинтересовалась тогда Лайра.

– Так сложились обстоятельства, – не стал откровенничать Назарин.

– Ага, – цокнула языком ск'йере и остановилась. – А что будет, если я откажусь идти с вами дальше? Зачем мне покрывать преступников?

– Может, затем, что тебя считают вредоносной ведьмой, а таких у нас принято сажать на кол? Или потому, что, в случае отказа помогать нам, Хананк нашинкует тебя, как морковь? – Назарин не церемонился, знал: фея уже не уйдет. Момент, когда она еще сомневалась, пережит, теперь Лайра полноценный спутник и партнер в войне с нежитью, ведь именно эту цель она преследовала, сбегая от соплеменниц и теряя бессмертие. Получив возможность убивать немертвых, она ее не упустит, а найти в этой борьбе союзников – двойное везение.

– Когда привал? – Лайра дернула головой – пышные белые волосы засверкали на тонких лучах солнца чистым серебром – и пошла дальше, не желая отставать от идущего впереди Назарина. Хананк на миг задержался, наблюдая за феей, несколько раз моргнул, прогоняя наваждение, и продолжил путь, неотрывно следя за грациозными движениями ск'йере.

– Меньше чем через двести шагов будет поляна, там и остановимся.

Прорицатель не ошибся. Пройдя указанное расстояние, спутники очутились на широкой поляне, устланной серой, пожухлой листвой, уже сейчас начавшей гнить и источать непривлекательный прелый запах. Ск'йере закружилась на месте и поляна преобразилась. Голые деревья пустили почки, а затем зацвели, опавшие листья впитались в землю и на щедром удобрении быстро выросла зеленая, сочная трава. На крохотном островке леса ненадолго воцарилась весна.

– Не расходуй силы на глупости, отдохнули б и так, – недовольно пробубнил Назарин. Не дожидаясь ответной реакции ск'йере, он распахнул заплечный мешок и вывалил из него запасы съестного. Прорицатель знал, что впереди ждала долгая дорога, а дальше, вдали от Фиора, пополнить припасы будет негде. Поэтому сполна запасся вяленым мясом, сухарями, вином и водой.

Скудно отобедав, Назарин отдалился от других, остановился в противоположном конце поляны, сел на колени и принялся медитировать, анализируя линии будущего, вылавливая из кучи несбыточных и ложных поворотов судьбы тот, который непременно должен произойти. Хананк тем временем завалился на траву и вздумал погрузиться в сон, но Лайра не дала кхету насладиться сновидениями, ее слишком заинтересовал смертный, который сумел победить фею в равной схватке, ведь подобного не удавалось еще никому.

– Где ты учился мастерству? – спросила ск'йере, приблизившись к Хананку.

Кхет молчал, глупо уставившись на фею, но ей самой казалось, что он смотрит в неведомую даль, и в то же время его взгляд, проникающий в саму душу, сконцентрировался на ней. Лайра и сама не могла объяснить этого двойственного чувства, она невольно поежилась, отступила на шаг и повторила вопрос, но кхет все также смотрел на нее невидящим взором и молчал.

– Он немой и не может ответить, – подойдя, просветил фею Назарин.