Куолу сильнее Матери матерей, то где же искать защиты? Больной Фао послал

звать стариков и охотников.

— Плохо! Куолу погубит все становище, — говорил он. — Пусть охотники

отведут к нему самых молодых женщин.

В тот же день целое посольство — все охотники и женщины — пошло к

Куолу с дарами просить пощады. Куолу злорадствовал: Черно-бурые признали

его власть! Он долго ломался, гнал от себя прочь, плевал на подарки, кидал

на землю ожерелья. Наконец смилостивился: надел ожерелья и принял дары.

Ожерелья ему понравились. Он улыбнулся, но тотчас же спохватился,

нахмурился и сказал:

— Приду пировать! Мириться будем.

Охотники из сил выбивались три дня, пока разыскали сайгу и двух

зубрят.

Куолу пришел со всеми женами. Теперь он первое лицо: что захочет, то

и будет! Три дня обжирался мясом, издевался над всеми, бил детей,

куражился над охотниками, оскорблял больную Каху. На четвертый день

приказал мужчинам идти и разыскивать беглецов. Узнать, где прячутся Канда

и Балла, и сейчас же донести ему.

Поиски были напрасны: охотники возвращались ни с чем. Куолу бесился и

снова посылал искать. Наконец вернулись двое и принесли важное известие.

В стойбище Лесных Ежей им рассказали, что видели людей на той стороне

реки как раз в то время, когда ушли Канда, Балла и Цакку со своими

мужьями. Люди шли по низкому берегу. Их было много: пять пальцев и два.

Четыре охотника и три женщины. Одна несла за спиной ребенка. Шли туда,

откуда течет Большая река. Шли вечером, прятались за кусты; видно,

боялись, что их увидят.

Утром Ежи перебрались на ту сторону. Хотели узнать, что за люди, но

ничего не узнали.

С тех пор прошло много дней. Месяц родился и умер, опять родился и

опять умер...

Так говорили Ежи...

На другой день Куолу отобрал восемь самых сильных охотников и пошел

отыскивать Канду и Баллу.

Калли рассказывал:

— Канда не боится Куолу. Когда он схватил ее у костра, она сдернула с

него колпак и расцарапала ему щеки. На стоянке он велел привязать Канду к

дереву. Когда Куолу подходит к ней, она плюет на него и скалит зубы как

волк. Куолу боится ее.

В это время громкий смех прервал Калли. Ао весело запрыгал на месте,

хлопал в ладоши и, как ребенок, захлебывался от радости.

— Канда! Канда! — кричал он, и ноги его выплясывали веселый танец.

Ноздря ладонью зажал ему рот и сердито зашипел:

— Молчи! Услышат!

— Канда не боится! — смеялся Ао. — Она ела сердце хуммы там, у

Великого льда.

— Все ели! — прибавил Уа. — Куолу ничего нам не сделает.

— И наша Мать матерей Ло сильнее вашей Каху, — прибавил Волчья

Ноздря. — Она нам поможет.

Лицо Калли сияло. Ао вынул статуэтку Ло и положил на землю. Все

Красные Лисицы стали шепотом просить покровительницу их рода помочь им

спасти женщин.

— Теперь идем! — сказал Ноздря.

И все шестеро стали спускаться с кручи.

В лагере все спали; спали и сторожа возле привязанных женщин.

Из кустов тихо вышел Калли и подошел к дремавшему Куолу.

— Балла пришла, — прошептал он на ухо колдуну.

Между двумя кустами лозняка стояла и улыбалась Балла. Колдун поднялся

с земли и пошел к Балле. А она, смеясь, пятилась назад, в кусты. Вдруг

страшный удар по голове свалил колдуна с ног. Это Уа ударил его тяжелой

палицей. Куолу упал, но тотчас же поднялся. Он выхватил из-за пояса

костяной клинок, похожий на веретено, и бросился на юношу. Но в это же

время Ао и Волчья Ноздря с двух сторон вонзили в него копья, и колдун

опрокинулся навзничь. Улла в стороне со страхом смотрел на молчаливую

схватку.

Что же будет теперь? Отсохнут руки у Волчьей Ноздри, Уа, Калли и Ао?

Нет! Руки не отсохли, и колдовская сила никого не поразила.

Куолу был мертв!

Калли будил Черно-бурых.

Все произошло так быстро, что никто ничего не слышал. Улла и Ао

бросились развязывать пленниц. Балла схватила своего голодного Курру,