Она не видела скальда. Закинула косы за плечи и тихо запела низким голосом. Он не различал слов ее песни, которая походила скорее на журчание лесного ручейка. Вливалась в самую душу, подобно серебристым струйкам.

Скальд вышел на середину лужайки. Остановился. Постоял немного. И тут она приметила его. Но, кажется, ничуть не испугалась, хотя в глазах ее возникло удивление: появление скальда было для нее совершенно неожиданным. Она почтительно поклонилась ему.

– Я знаю тебя, – сказал Тейт отечески мягко. – Ты – Гудрид. И живешь на том берегу.

– Да, – сказала оно. – Я тоже знаю тебя. Я сразу поняла, кто ты. Мне Кари о тебе рассказывал.

Он рассмеялся.

– Нашел о ком рассказывать!

– Я даже знаю твои песни. Они очень грустные, и поэтому особенно нравятся мне… И моим сестрам, – добавила она.

Тейт сделал несколько шагов к воде.

– Грусть – это вроде воздуха, – сказал скальд, – она везде и всюду.

– А радость?

Он посмотрел на нее.

– Что – радость?

– Разве она не везде?

Скальд отрицательно покачал головой:

– К сожалению, все обстоит наоборот. Если пойти по нашей земле, обойти ее всю, присмотреться к ее обитателям, то что же в первую голову бросится в глаза? Что увидишь? Что услышишь? Радость? Я спрашиваю: радость?

Девушка задумалась.

А скальд продолжал:

– Нет, главное, что бросится в глаза, – это страх, это грусть, это несчастье и заботы. Знаешь ли ты, милая Гудрид, как тяжко живется человеку на свете?

– Нет, – чистосердечно призналась она.

– Ты слишком молода, Гудрид, тебе хорошо и в отчем доме. У материнского подола редко кому живется плохо. Но ведь не вечно сидеть и тебе у подола.

– Это я знаю.

– Наверное. А хорошо ли ты понимаешь все это?

– Да.

Тут скальд не согласился.

– Молодость преходяща. Старость – не за горами. Неужели тридцать зим кому-нибудь могут показаться вечными? Тридцать зим – всего тридцать. А там – и старость! Вот только тогда, когда звук заступа в руках могильщика прозвучит где-то близко, – вот тогда, Гудрид, человек начинает понимать, что есть жизнь. И тогда каждому хотелось бы иначе прожить свою жизнь, по-иному перекроить ее – да уже поздно! Прошлого не вернешь. Оно сделало свое дело и больше никогда не воротится. Вот так!

– Это страшно! – воскликнула Гудрид.

– А ты думала – как? Цветочки растут только на лужайках!..

Гудрид сорвала голубенький цветок и понюхала его. На лице ее снова отразился покой, снова проявилась доверчивость. Нет, она не очень верила желчному скальду. Кари немало говорил ей о нем. Скальд обижен судьбой – это ясно. Но к чему он клонит? Неужели он подстерег ее, чтобы сказать, что жизнь тяжела и безысходно земное существование? Едва ли только ради этого явился он сюда…

– Послушай, Гудрид, – обратился к ней Тейт и подошел совсем близко. Она могла разглядеть на его лице любую морщинку и слышала его дыхание. – Что ты знаешь о Фроди и Эгиле?

Ему казалось, что поставит девушку в замешательство, что ей невольно придется объясниться по этому поводу. Однако Гудрид стояла все в том же положении, глаза ее были по-прежнему широко открыты, – и ничто не указывало на то, что ей задан сложный и очень важный для нее самой вопрос.

– А кто это такие?

– Фроди и Эгиль? О боги, ты даже не знаешь их?!

Она покачала головой.

– И ничего не говорят тебе эти имена?

Она снова покачала головой.

– Но ведь они же предупредили его?

– Кого?

– Кари.

– О чем?

– Слушай меня внимательно, Гудрид… Фроди, Эгиль, их братья и отец их очень и очень опасные люди. Это нехорошие люди. Им ничего не стоит убить человека, особенно честного, ни в чем не повинного.

– А за что же убивать?

– Это надо спросить у них, – жестко ответил Тейт. – Причину для своего гнева они всегда найдут. Это для них легко. Особенно если на пути у них стоит какой-либо молодой человек, влюбленный в красивую девушку…

Тейт говорил теперь, понизив голос, глядя в сторону моря. Она невольно посмотрела туда же, но не обнаружила ничего, кроме голубой воды, голубого неба и ярко-золотистых барашков высоко-высоко, возле самого солнца.

У нее зашевелились губы и как во сне прошептали несколько слов:

– Фроди и Эгиль… Молодой влюбленный человек… Красивая девушка. – А потом спросила: – Это я девушка, в которую влюблены?

– Да! – решительно сказал Тейт. – Ты!

Скальд сплел руки, опустил голову. Он молча ждал, что скажет Гудрид. Любопытно, понимает ли она, в какую переделку попала? Если Гудрид предпочтет Кари, то Фроди наверняка не даст им житья. А если она повернется спиной к Кари, значит, не любит его. В таком случае, почему бы не сказать ему об этом и тем самым отвратить от него беду?