«Я совершила ошибку. И мой пациент умер».

Пот пропитал футболку Эммы, а на груди образовалось большое влажное пятно. Мышцы икр и бедер уже не просто болели. Их сводило, они грозили не выдержать давления ограничительных ремней.

Чья-то рука потянулась к выключателю дорожки. Полотно резко остановилось. Эмма подняла голову и встретилась взглядом с Лютером.

— Мне кажется, Уотсон, тебе уже хватит, — спокойно произнес он.

— Еще нет.

— Ты тренируешься уже больше трех часов.

— Я только начала, — мрачно проговорила она.

Она щелкнула переключателем, и снова подошвы кроссовок застучали по движущемуся полотну.

Некоторое время, плавая на уровне ее глаз, Лютер безотрывно наблюдал за ней. Эмма ненавидела, когда за ней наблюдают, а в это мгновение ненавидела даже Лютера: она боялась, что астронавт заметил ее боль и презрение к самой себе.

— Может, проще сразу размозжить себе голову о стену? — предложил он.

— Проще. Но не так болезненно.

— Понял. Наказание — это когда больно, да?

— Да.

— А что изменится, если я скажу тебе, что все это чушь? Потому что это действительно чушь. Пустая трата энергии. Кеничи умер, потому что был болен.

— Я должна была его вылечить.

— Ты не смогла спасти его и теперь считаешь себя главной бестолочью в отряде, да?

— Да.

— Ты ошибаешься. Потому что этот титул я заработал раньше тебя.

— Соревноваться, что ли, будем?

Он опять отключил дорожку. И снова полотно замерло. Лютер посмотрел Эмме в глаза таким же, как и у нее, сердитым взглядом.

— Помнишь мой прокол? На «Колумбии»?

Эмма ничего не ответила, да и не нужно было. Об этом в НАСА помнили все. Это произошло четыре года назад во время полета, целью которого был ремонт околоземного спутника-ретранслятора. Именно Лютер должен был обеспечить возвращение аппарата на орбиту по окончании ремонтных работ на борту шаттла. Все шло по плану. В нужный момент был произведен выброс спутника из грузового отсека, и экипаж некоторое время следил, как он уплывает от МКС. Ракетные двигатели тоже заработали точно по расписанию, унося аппарат на нужную высоту.

И вдруг спутник перестал отвечать на команды. Он стал мертвым телом, куском мусора стоимостью несколько миллионов долларов, наматывающим виток за витком вокруг Земли. Кто был виноват в этом?

Почти сразу вина легла на плечи Лютера Эймса. В частной фирме, которой принадлежал спутник, заявили, что Лютер поспешил с выбросом спутника, забыв ввести необходимые коды или упустив еще что-нибудь. Лютер настаивал, что коды он ввел и что его сделали козлом отпущения из-за ошибок, допущенных производителями спутника. Широкой огласки эта история почти не получила, но внутри НАСА о ней знали все. Лютер перестал получать назначения на новые запуски и стал «астронавтом-призраком» — он оставался в отряде, но его не замечали те, кто формирует экипажи.

Все осложнял еще и тот факт, что Лютер был черным.

Три года он прозябал в безвестности, и его негодование росло. Только поддержка близких друзей из числа астронавтов — особенно Эммы — удерживала его в отряде. Он знал, что не совершал ошибки, но в НАСА ему верили немногие. У него за спиной шептались. Кое-кто указывал на Лютера, как на доказательство того, что этнические меньшинства — люди второго сорта. Он боролся за свое положение, даже когда подступало отчаяние.

Затем правда открылась. Спутник действительно оказался бракованным. Лютера Эймса официально оправдали. Не прошло и недели, как Гордон Оби предложил ему назначение: четырехмесячный полет на борту МКС.

Но Лютер до сих пор ощущал это пятно на своей репутации и понимал чувства Эммы.

Он приблизился почти вплотную к Эмме, но ей тяжело было видеть Лютера.

— Ты не идеальна, верно ведь? Все мы люди. — Он замолчал и сухо добавил: — Ну, возможно, кроме Дианы Эстес.

Сама того не желая, она рассмеялась.

— Наказание закончено. Пора жить дальше, Уотсон.

Дыхание восстановилось, но сердце продолжало колотиться: она все еще злилась на себя. Лютер был прав — нужно жить дальше. Пора заняться последствиями совершенных ошибок. Нужно передать в Хьюстон последний отчет: медицинскую сводку, течение болезни, диагноз, причину смерти. «Врачебная бестолочь».

— Стыковка с «Дискавери» через два часа, — сообщил Лютер. — Тебе нужно кое-что сделать.

Спустя мгновение она, кивнув, отстегнула ремни-ограничители. Пора заняться делом — катафалк уже в пути.

Упакованный в пластиковый мешок труп медленно вращался в сумраке станции. Окруженное хаосом из ненужного оборудования и запасных канистр с литием, тело Кеничи, словно пришедшая в негодность вещь, было спрятано в старой капсуле «Союз». Уже больше года «Союз» находился в нерабочем состоянии; экипаж станции использовал его рабочий отсек для хранения старого хлама. Пусть это казалось пренебрежительным по отношению к Кеничи, но экипаж был слишком потрясен его смертью. Астронавтам было бы морально тяжело постоянно видеть его труп, плавающий в одном из модулей, где они работают или спят.