Шрифт:
— Конечно, все возьмем во внимание. Изучим окружение Чайкуна, его семью, взаимоотношения с друзьями…
— Поинтересуйтесь, не выступал ли убитый против кого-нибудь свидетелем в суде. Месть тоже не следует исключать. Очень жестокое убийство. Дважды стреляли, — сказал Коваль и подумал: «Вот я и влез в дело! Не выдержал. Теперь буду ломать голову!» Но вопреки этому все же добавил, обращаясь к Келеберде: — Когда уточните время и место происшествия, поинтересуйтесь прилегающим районом. Что это — поле или хутор… Кто там живет или работает, кто мог там быть в то время… В конце концов, вы понимаете, что едва ли не самое главное — найти ружье, из которого стреляли…
Келеберда вздохнул.
— Знаем, Дмитрий Иванович, а как же… Видите, что получается: рассчитывал в воскресенье приехать к вам на целый день, а тут такая неприятность. Не до рыбы теперь… Ловить должен не тарань…
Коваль, соглашаясь с ним, только развел руками.
— И ловить немедленно. Место, где обнаружили труп, знаем, — рассуждал он. — Но преступление все же совершилось не под моим балконом. Нужна карта акватории места убийства. Учитывая скорость течения и время нахождения трупа в воде, это место приблизительно вычислите. Не исключаю и район, где найдена лодка. Конечно, если убитый в самом деле Чайкун и лодка принадлежит ему. Тогда водолазы обследуют дно и поищут ружье погибшего или убийцы. Возможен и самострел, несчастный случай. В первую очередь надо проверить, у кого из местных жителей есть ружья такого калибра, из которого был убит этот человек, и выяснить, кто был в ту ночь на воде, в каком месте лимана, вплоть до рыбинспекторов и егерей общества охотников и рыболовов включительно.
Келеберда согласно покачивал головой.
— Да, в конце концов, вы и сами это хорошо знаете, Леонид Семенович. Не мне вас учить…
8
Три дня Юрась не видел Лизы. Это были дни отчаянной борьбы с собой, душевных мук, когда он, то подчиняясь какой-то властной силе, направлялся к хате Даниловны, а потом, спохватившись, поспешно лез обратно в гору, то вдруг, не отдавая себе отчета, оказывался там, где могла появиться Лиза.
Закончилось все это так же неожиданно, как и началось. Юрась увидел Лизу на базаре, где она, опираясь на костыль, покупала у какой-то бабы творог.
Сердце у парня упало, он притаился, не спуская с Лизы глаз. Базар, который до этой минуты гудел и галдел, где мельтешили знакомые и незнакомые люди, словно бы провалился, и осталась только Лиза.
Чувство горькой обиды, не покидавшее его после той драматической ночи в сливовом саду, сейчас перехлестнулось острой жалостью к Лизе: как же это она с больной ногой выбралась на базар — ведь окружной дорогой сюда больше километра.
«А что ей, бедняжке, делать? — кольнула другая мысль. — Я отрекся от нее, Андрей в рыбинспекции на Красной хате, а Даниловне и без Лизы хлопот полон рот».
И он вдруг подумал, что, возможно, брат приходил тогда не по любовному делу и приносил не подарок на день рождения, а может, икру или осетрину на продажу. А что, если Андрей, пока его, Юрася, не было дома, стал нечестным и сам возле рыбы руки греет, отвозит ее ночью в Херсон, где Лиза продает? Тогда брат вышел от Лизы так незаметно, что он, Юрась, растерянный и очумевший, даже и не увидел его. Да и какой грех мог быть между ними, когда Лиза такая больная!
Ему очень хотелось верить в это, чтобы снять с души камень, и он все время убеждал себя, что все просто померещилось.
Даже с костылем Лиза казалась ему прекрасной, еще лучше, чем до сих пор; чувства его стали горькими и терпкими, но от этого и более острыми. Его тянуло к ней все сильнее, и он кружил у прилавка с творогом, где толпились дачники, словно птица возле разоренного гнезда.
Лиза тоже заметила его и весело помахала рукой. Юрась притворился, будто не увидел ее жеста, помрачнел и отвернулся.
Он постоял так несколько секунд, но, испугавшись, что потеряет из виду Лизу, обернулся и увидел, что она, тяжело ковыляя, направляется к нему. Хотел было гордо уйти, но продолжал стоять на месте: пусть не думает, что он боится Андрея. Жалость к больной, которой было трудно ходить, заставила его броситься навстречу.
— Куда ты пропал, Юрасик? — весело спросила Лиза. — Я уже соскучилась по тебе.
Юрась молчал. Уставился себе под ноги. Сердце бешено колотилось, дыхание перехватывало, и он не знал, что ответить.
— Разве некому было побеспокоиться?.. Хотя бы… — Имя Андрея застряло на языке. — Той же Даниловне, — наконец вывернулся он.
— Она заботится, — ответила Лиза. — Только у нее помимо меня хватает забот. А я уже сама выхожу…
— Даже сюда, на базар?
— Сюда меня подвезли на машине. И назад к кому-нибудь попрошусь… Тошно все время в хате сидеть.
Юрась вдруг подумал: «Уж не Андрей ли?»
«А кто же все-таки вас сюда подвез?» — вертелось у него на языке.
— Почему такой мрачный?..
— Еще… спрашиваете! — Зло блеснув глазами, он повернулся и быстро пошел прочь.
Лиза удивленно пожала плечами: «Сдурел парень! Какая муха его укусила?.. Уж не влюбился ли он в меня по уши?! Только этого не хватало!»
Она не хотела себе признаться, что и сама к Юрасю потянулась, невольно увлеченная его несмелым ухаживанием. Ведь первые дни только и скрашивал ее общество в этой глуши, куда сбежала от городской суеты, фабрики и тоски. Думала пробыть здесь недельку, устроилась в гостинице с помощью Андрея Комышана, который, правда, отговаривал, чтобы не ехала в Лиманское, — и вот застряла здесь. Да и интерес возник у нее нежданно-негаданно такой, которого она и не представляла себе. Конечно, сначала ей было приятно внимание Юрася. Это приподнимало ее в собственных глазах. Как-то по-новому посмотрела на себя.