– Завтра суббота, – ответил маркиз. – Куй железо, пока горячо.

Увы, следующие несколько дней солнце больше не показывалось, а три дня, к огорчению Сидони, лил дождь. Никто в такую погоду не отважится идти в парк, а она уже поняла, что Бодли превыше всего ценил собственные удобства.

Лорд Девеллин прекратил свои визиты. Чего бы маркиз ни хотел, его это, похоже, теперь не интересует. Сидони пыталась избавиться от некоего разочарования, твердо напомнив себе, что ее цель вообще забыть об этом человеке… и эпизоде на ковре в его спальне. Но по ночам ее неудержимо влекло к окну. Интересно, дома ли он? С другой женщиной? Вспоминаетли о ней, Руби Блэк? В общем, зачастую импульсивная, но отнюдь не глупая Сидони превращалась в жалкую дурочку.

Тем временем Джулия, пользуясь скверной погодой, готовила ее туалет для бала у лорда Уолрейфена. После того как Сидони чуть ли не все утро простояла на стуле полуобнаженной, Джулия, наконец, приступила к работе: скалывала, шила, иногда что-то со злостью распарывала. Но Сидони не сомневалась, что на балу она будет, одной из самых нарядных дам. В театре Джулия прошла все ступени, начиная с костюмерши, поэтому, кроме актерского таланта, обладала многими навыками, которые не забыла до сих пор. А еще у нее были собственные идеи. Вроде того, как должен быть скроен лиф платья.

– Нет! – запротестовала Сидони во время одной слишком утомительной примерки. – Я должна быть сопровождающей, а не дебютанткой.

– Никакая дебютантка не сможет удержать этот лиф, – засмеялась Джулия. – И все сделано с большим вкусом. Не говоря уже о том, что это последний крик моды.

В результате спора лиф был поднят на полдюйма. Сидони не хотела сдаваться, но тут в комнату вошла Мег. Лицо угрюмое, глаза опущены.

– В чем дело, Мег?

– У кухарки насморк перешел в какое-то воспаление, она говорит, – мрачно доложила служанка. – Все из-за сырости, говорит. Она собирается лечь в пост" елъ с горчичными припарками. Она послала сказать, что готовить обед не из чего и нужно идти на рынок.

Джулия и Сидони переглянулись. Скорее всего, миссис Таттл опять злоупотребила хересом. Повернувшись к служанке, Джулия издала вздох глубокой озабоченности.

– Ты можешь об этом позаботиться? – спросила она Мег.

– Да, мэм. – Девушка уныло глядела в пол. Сидони тут же спрыгнула с ненавистного стула.

– Я могу это сделать. Утро, в общем-то, прошло, а Мег по средам полдня свободна.

Та сразу оживилась.

– А твой бальный туалет? – недовольно произнесла Джулия.

– Завтра. – Сидони уже выскользнула из платья. – Мег, принеси список и корзинку. Потом заканчивай свои дела и уходи. Я могу приготовить омлет.

Великодушное предложение, о котором она вскоре пожалеет.

Едва Сидони в легком плаще и с корзинкой на руке спустилась по ступенькам на тротуар, кто-то грубо схватил ее сзади. Она резко повернулась и увидела прищуренные, горящие злобой глаза.

– Стойте! Ей-богу, я должен поговорить с вами. Сидони попыталась освободиться:

– Мистер Хеннеди! Будьте любезны, уберите свою руку. Но тот еще крепче ухватил ее.

– Вы подбили на это мою Эми, – прошипел он. – Вы со своей попустительской французской глупостью! Видите, сколько у меня теперь хлопот из-за вас.

– Мистер Хеннеди, прошу меня извинить. – Сидони отступила, но торговец последовал за ней. – Я хочу, чтобы вы убрали руку, сэр. Тогда мы, как разумные люди, сможем поговорить о ваших неприятностях.

– Ты признаешь, что знала! – рявкнул он. – Мерзавка, сующаяся не в свое дело!

Внезапно большая рука с такой силой ухватила запястье мистера Хеннеди, что оно хрустнуло.

– Кажется, – произнес маркиз Девеллин, – леди попросила вас убрать руку, сэр. Теперь вы можете это сделать. Или я это сделаю. Но уже надолго.

Хеннеди отпрянул, потирая запястье.

– Кто вы такой?

– Действительно, – отозвался маркиз. – Давайте скажем, что я просто заботливый сосед.

– А вот эта ваша соседка чрезмерно заботится о делах моей семьи, – визгливо закричал мистер Хеннеди. – Она вбила бесстыдные, непокорные мысли в голову моей дочери. Но я уверен, что это не ваше дело.

Лорд Девеллин заглянул Сидони в глаза, как будто хотел убедиться, что у нее все в порядке.

– Теперь это и мое дело. Ибо вы не джентльмен, сэр, раз пристаете на улице к леди.

Хеннеди отпрянул, словно его ударили. Очевидно, для человека, упорно карабкающегося вверх по социальной лестнице, это был худший вид оскорбления.

– Ей-богу, я должен вас за это вызвать, сэр. Эта женщина лгунья, склочница, лезущая не в свое дело, и не ваша забота…

– Теперь я могу избавить вас от заботы вызывать меня, – ответил Девеллин и, стянув перчатку, без малейшего колебания ударил ею Хеннеди по лицу.