Шрифт:
— Да нет. — Ответ не был вызывающим. Минц старался быть вежливым. Пол был готов поспорить, что этот человек никогда не видел его сына.
— Скоро ты у меня по-другому запоешь, сукин сын, — заорал Бер ему прямо в лицо, отчего Минц пару раз моргнул.
— Что вы хотите от меня услышать? Симпатичный парень.
Сыщик опять толкнул Минца на стул, зашел сзади и вывернул ему руки. Затем приказал Полу:
— А ну врежь ему!
— Подождите. Мы даже не знаем, видел ли он Джейми…
Ситуация представлялась Полу совершенно идиотской: он участвовал в каких-то безумных поисках, а затем Бер использовал его для того, чтобы учинить самосуд над парнем, который избил сотрудницу полиции. Но он-то тут при чем?!
И тут Пол вспомнил одну драку, тогда, он единственный раз в жизни избил человека. Это было в колледже. На старшем курсе. Они с друзьями выпили уже приличное количество пива «Милуокиз бест». Дело было в «Спагетти Бендер», любимом баре Кэрол, и они уже тогда встречались с ней. Парень из футбольной команды, направляясь в туалет, вдруг дотронулся до волос Кэрол — просто провел рукой по волосам, собранным в хвост, и пошел дальше. Этот жест собственника довел Пола до белого каления. Несмотря на свои приличные габариты, до туалета парень так и не дошел. Пол врезал ему в челюсть и бил еще, пока тот оседал на пол. Он успел достать футболиста два или три раза, а затем их растащили в разные стороны. После драки их обоих забрали в полицию. С тех пор друзья стали называть его Дубиной — как персонажа Мистера Т в одном из фильмов «Рокки», а Пол долго еще переживал из-за того, что сделал.
Окрик Бера прервал его воспоминания.
— Этот урод творил кошмарные вещи! Так что он это заслужил!
Бер дернул Минца со стула и поставил прямо. Пол встал…
Ничто не пахнет так, как пахнет тюрьма, подумал Бер, когда они только зашли в здание: мастикой для пола, паршивой едой, потом, человеческими отбросами и ненавистью. Он еще подумал, не будет ли то, что он привез сюда Пола Гэбриэла, самой большой его ошибкой. Хотя тот и с характером, у него нет опыта в таких делах, да и в подобных местах бывать ему не приходилось. И контингент местный для него в новинку. В тот момент, когда Задира вошел в комнату, старый полицейский радар в голове Бера начал подавать сигналы и не замолкал ни на секунду. Этот недомерок буквально фонтанировал отрицательной энергией. К тому же в тюрьме он явно пользовался уважением, которое оказывается здесь тем, кто убил или искалечил полицейского. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять — этот человек мерзавец до мозга костей, и избиение полицейского до полусмерти — далеко не самое страшное из его деяний.
Сыщик надеялся, что эффект неожиданности, а также энергетика отца жертвы позволят выбить из Минца информацию, которую официальным путем получить было бы совершенно невозможно. И вообще Пол получил право на расплату. Сейчас было самое время убедиться в том, прав Бер или нет. Пол встал со стула, робко подошел к Минцу и неуверенно ударил его негнущейся правой. Удар скользнул по подбородку слева.
— Не по лицу! — рявкнул Бер. Он с растущим беспокойством смотрел, как Пол перенацелил свою атаку на корпус, нанося слабые и неэффективные удары.
Пол отошел в сторону, тяжело дыша. Задира держал удары отлично и, похоже, в душе смеялся над ними. Пол нервничал, был испуган, а Бер знал, как страх влияет на удары: он лишает их силы. Он делает их слабыми. Бер уже видел такое много раз, когда переутомленные полицейские в ходе ведения особо важного дела вдруг начинали работать вполсилы, а то и вовсе допускали серьезные ошибки. Видел он это и на ринге, во время боев между полицейским управлением и управлением пожарной охраны. Сильные, подготовленные боксеры неожиданно для всех не могли противостоять соперникам, несмотря на чистые проникающие удары. Бер сам через это прошел, но научился себя преодолевать и дважды побеждал братьев Келли: один раз благодаря рассеченной брови, а другой — чистым нокаутом. Бер забеспокоился. Они не раскололи Минца, а времени у них в обрез. Детектива так и подмывало собственноручно хорошенько взгреть этого подонка, но это было бы неправильно. Так у них ничего не получится.
— Опусти плечи… представь себе сына… и врежь этому мерзавцу! — отчеканил он.
Глаза Пола остекленели. Он глотнул воздуха, повел плечами и сделал шаг вперед. Теперь его удары были более точными. Он бил с сосредоточенной целеустремленностью, со злостью, которая так давно копилась у него в душе, тлела там, как угли. А теперь вспыхнула яростным пламенем. Пол скрежетал зубами, и казалось, вот-вот пробьет пресс Задиры и вырвет его гнилое нутро. Вот это было правильно. Бер чувствовал, что человек в его руках, который вначале был расслабленным, потом активно сопротивлялся, теперь напрягся от боли и начал оседать на пол. Пола охватила дикая ярость, и Бер знал — это только начало.
«Я могу это терпеть, — пронеслось в мозгу Задиры, — сколько угодно». Ему очень повезло, что здоровяк держал его, а не бил сам. Ему было смешно, как суетливые слабенькие удары второго типа отскакивали от каменных мышц его пресса. «Мне всегда везло». Конечно, когда его ввели в комнату и здоровяк набросился на него, ему так не показалось. Он сразу узнал в них посетителей тренажерного зала, а затем здоровяк посмотрел прямо сквозь него, и в его взгляде было столько ненависти, что внутри у него все сжалось. Задира почувствовал его силу, когда тот обмотал шнуром его горло, а потом кулачищами, как тисками, сжал и вывернул его руки.
Стальные пальцы буквально раздавили его бицепсы и впились в плечевые нервы. Если бы он начал бить, Задире пришлось бы туго, а этот слабак, бестолково машущий руками, нисколько его не пугал. Он быстро прикинул, кто они такие и что у них на него есть. Вначале он подумал, что они полицейские, но то, как они себя вели, и эти побои… Задира не знал, что и думать. И еще это фото, которое ему сунули. В лице мальчишки было что-то знакомое, хотя Задире вовсе ни к чему помнить всех детей, с которыми он имел дело. Впрочем, этот был каким-то не таким. Да как он может их всех помнить? В темноте он видел лишь тела. Да не помнит он! А если бы и вспомнил, все равно бы не сказал. Он здесь не для того, чтобы сделать мир лучше. Нет! Мир обделал его с головы до ног, и его девизом стало: «Передай эстафетную палочку следующему».