–  Девка, ты грибов объелась?
– фыркнул в усики майор, как заправский морж.

–  Гражданка Мамадышкина, в помещении проводится обыск, - растолковал следователь.

–  Где ордер?

–  Он не нужен, потому что здание временно бесхозное, нигде не числится, хозяина не имеет… Ордер предъявлять некому.

–  Мне!

–  Мамадышкина, вы всего лишь сторож…

–  Ошибаетесь, следователь. Я хозяйка!

–  В смысле, исполняете обязанность хозяйки…

–  Нет, я собственница, и коттедж мой.

Рябинин пожал плечами: ему надоело удивляться правовой безграмотности людей. Капитан сдержанно фыркнул, майор несдержанно рыкнул. Рябинина удивил не смысл её заявления, а самоуверенно-нагловатый тон. Похоже, грибами она кормила не только Марину, но и сама ела.

–  Мамадышкина, собственник, гражданин Сомов, погиб, и коттедж будет принадлежать наследникам.

–  Значит, мне, - рассмеялась Антонина.

–  Мамадышкина, не гони порожняк, - осадил её майор.

–  Наследники - это родственники или супруга, - уточнил Рябинин.

–  Я супруга!

–  Кого?
– не понял капитан, а вообще-то и никто не понял.

–  Я жена Сомова.

–  На озере поженились?
– начал злиться майор.

–  Нет, в ЗАГСе.

Палладьев хохотнул, но так слабо, что поперхнулся. Этот хохоток почему-то неприятно кольнул Рябинина. Нет, не хохоток, а манипуляции Антонины. Из рукава, как фокусник, она извлекла документ и сперва махнула перед глазами милиционеров, а затем сунула под нос Рябинину. «Свидетельство о браке». Там удостоверялось, что гражданка Мамадышкина вступила в брак с гражданином Сомовым.

Значит, приятель Сомова перепутал девиц?

–  Не может быть, - тихо изумился майор.

–  Это почему же?
– уже крикливо изумилась Мамадышкина.

–  Фальшивка, - заключил Палладьев.

–  А ты проверь, - посоветовала Антонина.

–  Не фальшивое, - заступился за неё Рябинин, - всё проще… Она обольстила богатого провинциала, женила на себе и стала наследницей.

–  Так поступают тысячи баб, - усмехнулась Мамадышкина.

–  Но не убивают.

–  А чем я убила: пулей, ножом, сковородкой?

–  Наркотическими грибами.

–  От них не умирают.

–  Но можно одуреть, утратить координацию и утонуть. Его, в сущности, утопила.

–  Насильно есть не заставляла. Вон Марине они даже нравятся…

Марина с Артуром стояли в стороне, и, казалось, не имели к этой истории никакого отношения. Но они входили в составленное Рябининым уравнение. И вдруг выпали из него, как ненужные величины. Так не должно быть. Или он допустил ошибку?

В этой грибоварочной комнате - вернее в камере - пахло не сухими травами, а дезодорантом, который, видимо, отбивал дух поганок. Похоже, его крепость и мысли отбивала. Сейчас тут бушевали взгляды, как незримые клинки.

Майор с капитаном смотрели на Рябинина, ожидая следственного озарения. Марина смотрела на всех сразу, вернее, сквозь всех. Артур смотрел на Марину не менее безумным, чем она, взглядом.

Но в перекрестии взглядов горели два: неотрывно и проникающе друг в друга. Рябинин в Мамадышкину и Мамадышкина в Артура.

Маленькие немигающие глазки Антонины стали глазищами, да так и остались немигающими. Следователь пытался в них что-то разглядеть. Вернее, не разглядеть - он уже разглядел, - а понять. Там смешались злость и нежность. Злость в её положении понятна, а нежность?

Она же смотрит на Артура…

Рябинин вздохнул. Книги, статьи, лекции, диссертации о причинах преступности… Но разве эти причины поймёшь без психологии? Как же он, следователь прокуратуры, в годах, забыл, что для большинства женщин любовь выше материального? Любовь красивого парня дороже кирпичного коттеджа.

–  Артур, у тебя с Антониной был роман?
– провокационно и вроде бы не вовремя спросил Рябинин.

–  Давно… Не серьёзный…

–  Как не серьёзный?
– вздыбилась Мамадышкина.
– Жениться хотел.

–  Что же помешало?
– уже не удивился Рябинин.

–  Жилплощади не было, - зло усмехнулась Антонина.

–  Теперь жилплощадь у вас есть.

–  Не говорите ерунды! Я люблю Марину…

Мамадышкина чёрным мраком взвилась на ровном месте и прыгнула к Марине. Та отпрянула. Но Антонина схватила её за плечи и начала трясти с такой силой, будто хотела, чтобы отскочила голова и покатилась по полу

–  Артур! Смотри, какую дуру ты полюбил! В глазам одни глюки. Глянь в них - там сполохи безумия. Мелет всякую дурь. Про твою любовь она давно забыла. Артурчик, зачем она тебе, милый?